Та встреча… А-Цин и правда немного изменилась. Она старалась никому этого не показывать, потому что столь резкая перемена, хоть и незначительная, могла бы обернуться разными сплетнями касательно её персоны. Вэнь Цин ведь — одна из лучших целительниц, вокруг неё, собственно говоря, всегда было много внимания. И если в той жизни поначалу всë давалось ей с трудом, то в этой ей, однозначно, повезло. Не пришлось прикладывать усилий. Почти не пришлось коротать ночи зазубриванием материала. И Вэнь Цин была счастлива. Была рада обучать брата и наблюдать за ним, была счастлива от одной мысли, что он жив, и что она сможет защитить его, поэтому мысли о собственной судьбе как-то отходили на второй план. Всегда.
А-Ли сказала, что в этот раз им следует хотя бы попытаться обойтись без жертв. Её можно понять. У неё был смысл в жизни, последние годы она даже была счастлива, вышла замуж, родила ребёнка… А у Вэнь Цин не осталось почти ничего. Родной орден был стëрт с лица земли, и если бы не Вэй Усянь, скитаться бы ей по свету и быть бродячей заклинательницей. Брата убили, потому что она вовремя не позвала на помощь, бежала слишком долго и не успела, опоздала… Опять же, если бы не Вэй Усянь, который вернул ему, мертвецу, сознание, оставаться бы ей одной на этом свете, воспитывать малыша А-Юаня в одиночку.
У Вэнь Цин не было почти никакого смысла жизни, никакой надежды. И всё же, задаваясь вопросами о смысле и причинах, она неизбежно приходила к одному ответу: смысл бессмыселен сам по себе.
Поэтому глупо искать его. Глупо надеяться на кого-то, кроме себя. И только в один-единственный раз, когда ей пришлось довериться совершенно незнакомому человеку, девушка на минуту позабыла об этой своей жизненной позиции.
— Та встреча? Я уж и забыла про неё. Не вспомнила бы, если бы Вы не напомнили, наверное, — ядовито усмехается она, прямо как раньше.
Конечно же, Вэнь Цин помнила о первом случае, когда кто-то незнакомый проявил к ней доброту. Вот только знать об этом никому, кроме неё, совершенно не обязательно.
— Думаешь? А мне наоборот кажется. В принципе, не мне это решать, А-Цин, но…всë-таки, будь осторожна.
Ей хочется спросить, почему она должна быть осторожна и чего ей следует бояться, но почему-то предпочитает промолчать в ответ. А что она может сказать, что спросить? А-Цин вновь теряется в догадках. Если бы А-Ли была рядом, всë было бы гораздо проще.
Она освобождается почти ночью, поздним вечером, когда на улице давно темно. Вэнь Цин прекрасно знает, что ее брат боится темноты, и тут же к ней приходит одна догадка.
— Может, лучше сделать это утром? — жалобно спрашивает он, покорно плетясь за ней следом и спотыкаясь на каждом шагу из-за того, что дороги не видно, как и землю под ногами.
— Ты должен перебороть свой страх. Пойми, это важно, — бросает девушка, стараясь не так сильно уходить вперëд.
Страх темноты. Если бы не этот абсурдный страх, их могли бы не поймать адепты Лань Лина, когда они пытались скрыться. Вэнь Цин помнила всё: резкий холод, пробирающий до костей, голод и желание скрыться, вернуться назад, отмотать время. Они дожидались утра, но не дождались, потому что пришли за ними ночью. Вэнь Нин тогда помог ей сбежать, привлекая внимание на себя — это его и убило.
— Что мы будем делать? — спрашивает он, останавливаясь и глядя на сияющие на небе звёзды. Одна из них, кажется, начинает падать, оставляя за собой призрачный след.
— Загадай желание, — игнорируя прошлый вопрос, советует девушка.
Желание. Есть ли смысл его загадывать, всё равно не сбудется? И всё же по привычке приходится подумать: «вот бы наш с А-Ли план оказался удачным, и ничего не провалилось. Я хочу спасти своего брата. Надеюсь, у меня это удастся.»
— Нам надо с тобой почаще гулять ночью, тогда ты преодолеешь свой страх темноты. А-Нин, ты же всё-таки заклинатель! Неужели великие и всемогущие заклинатели боятся темноты? — подшучивает она.
Да, её брат был заклинателем со сформированным золотым ядром. Вот только ни очень сильного желания, ни особых духовных сил для того, чтобы посвятить заклинательству свою жизнь, у него не было. Да и Вэнь Цин бы не позволила — а зря. Может, что-то сложилось по-другому. Так или иначе, уже поздно.
— Я недавно пришла к мысли, что мы…может быть, уже опоздали, — сказала ей А-Ли, и тогда целительница осознала всю суть, всë бремя ответственности, взваленное на них.
Они не опоздали и не были первыми. Они бы при всем желании не смогли бы ничего поменять, лишь только попробовать повлиять на незначительные мелочи, если так можно сказать про защиту родных. Ни Юн Мен Цзян, ни Ци Шань Вэнь, как и репутацию последнего, уже не спасти. Как бы прискорбно это не звучало.
Во тьме раскололся звездный небосвод ночной,
Обещание не сдержим мы с тобой, Что давали так неосторожно.
В пучину тянет нас оно — вдвоем спастись уже мы не сможем.
Комментарий к XI глава.
Если кому надо — Sati Acura «Brave Shine»
В следующей главе будет таймскип. Наверное. А может и не будет ;-;
========== XII глава ==========
Лишь для одной ослепительной вспышки,
Лишь ради нескольких звёздных мгновений
Мы будем плыть друг другу навстречу
Сквозь бесконечность и океаны забвения.
Ей никто не мог сказать, как надо поступить правильно. Никто не мог подсказать, что делать и как скажется на собственной судьбе принятое решение. В той жизни Цзян Яньли могла с лёгкостью посоветоваться с матушкой или с кем-нибудь из слуг по любому поводу. Её и в этой жизни любили, считали «нежным цветочком Юнмена», несмотря на то, что пятнадцатилетняя девушка выросла в довольно сильную заклинательницу. Для всех она оставалась такой же Цзян Яньли. Именно тогда к ней пришло осознание того, что глупо сравнивать эти две жизни. Ей дали второй шанс не просто так, а чтобы всё изменить, исправить, дали силу, которая могла бы в нужный момент подкинуть нужное воспоминание, что могло бы с легкостью помочь. И если с самого начала подобные «вспышки» были весьма болезненными, отдавались резкими видением, прерывающими настоящее, то сейчас Яньли научилась мастерски их контролировать. Конечно, на это ушло несколько лет, но оно того стоило.
У неё больше не было причин мучиться из-за способности, а значит, все это не так уж и плохо.
А-Ли вполне довольна собой, она чувствовала, как выросла морально, ведь в той жизни девушка едва бы удержала в руках оружие и вряд ли смогла себя защитить, а сейчас спокойно орудовала кнутом, похожим на Цзыдянь, разрубала мертвецов и достигла довольно многого. Пусть она не была такой известной особой, обстоятельство только сыграло ей на руку. Цзян Яньли не нужна слава, не нужны звания, они совершенно не важны. Поэтому оставаться «старшей дочерью главы ордена Юнмен Цзян» было наилучшим исходом.
В принципе, ничего не изменилось. Её не разыскивали, когда уничтожили Юнмен, потому что хрупкая и максимально беззащитная девушка не восстанет против целого ордена, не подчинит себе темную энергию. И сейчас разыскивать не будут.
Потому что Юнмен не уничтожат. Сделают, что угодно. Пусть разорят. Пусть сожгут. Но Цзян Яньли обязана спасти своих родителей и не дать А-Сяню ступить на путь Тьмы. Но была ещё одна проблема, заключавшаяся в том, что надо помирить родителей.
— Матушка, А-Сянь же такой же, как мы. Почему ты относишься к нему хуже, чем к другим? — как будто из чистого любопытства спрашивает маленькая А-Ли, прекрасно понимающая (или не совсем) поступки матери. Она никогда не найдёт им оправдания, но хотя бы спросит, — он не такой уж и плохой.
— А-Ли, перестань, — раздраженно отвечает мадам Юй. Но злится она вовсе не из-за слегка некорректного вопроса.
Злится на саму себя. Злится, потому что дочь права. Она наказывает Вэй Ина за то, за что вряд ли наказала бы других адептов, за то, на что просто закрыла бы глаза, максимум — тяжело вздохнула.