— Молодой господин, ну, а Вы что тут делаете? — Вэнь Саэ замечает стоящего в стороне Вэнь Чао, который хотел остаться незамеченным. Подумайте, позор какой — наложили заклинание молчания!
— Мгх… Хмп…
— Пусть вспомнит, как общаться со старшими, — заявляет Вэнь Цин.
— Сестра такая смелая… — восхищенно шепчет А-Нин.
— Молодой господин Вэнь, Вы здесь, чтобы я сняла с Вас заклинание? — пыталась догадаться старшая целительница.
— Он здесь, потому что глава ордена решил, что я шпионка полуразрушенного ордена Гу Су Лань, — усмехается А-Цин, — понимаете, тетушка, зачем мне лечить людей, когда можно ввязываться в политику орденов?
— Твоё чувство юмора тебя до добра не доведет… —слегка обвинительно говорит наставница, — вдруг это воспримут всерьез?
— Не должны, — улыбается Вэнь Цин, уже без натяжки, искренне, — я все ещё надеюсь на благоразумие людей.
— На это никогда нельзя надеяться, — вздыхает Вэнь Саэ.
Она пытается ещё о чем-то спросить, но слышит голос Вэнь Жоханя, призывающий всех собраться и слушать его. Вэнь Нин тоже идет с ними, стоя почти в самом конце.
Вэнь Цин плохо разбирает слова — надо было садиться спереди, но улавливает основную мысль: сейчас обезоруженых юношей отправят в пещеру Черепахи-губительницы. В тот раз у нее не получилось им помочь, а теперь…
—Сестра, куда ты идешь? — Вэнь Нин обеспокоенно смотрит, как она направляется прямо как Вэнь Жоханю.
— Не делай глупостей, А-Цин, — предостерегает её Вэнь Саэ.
— Глава ордена Вэнь, — девушка почтительно склоняет голову, — позвольте раздать всем адептам предметы первой помощи. Это задание очень опасно, а сейчас лишние жертвы ни к чему хорошему не приведут.
— Вэнь Цин… — Вэнь Жохань пытается держаться спокойно, но по нему видно: его душит ярость, — мне казалось, я тут глава ордена, и я решаю, что делать, а что нет.
— Я — целительница. Мой долг — спасать людские жизни. Эта черепаха убила немало людей, не лучше ли нам будет перестраховаться? — продолжает Вэнь Цин, — это мой долг. Ничего личного.
— Ладно, — отступает Вэнь Жохань.
Девушка видит, как его трясет от ярости. «Так и до искажения ци недалеко, старший братец» — думает она, стараясь не выдать улыбку.
Адепты подходят к ней, и она наспех собирает предметы первой необходимости, попутно объясняя, как ими пользоваться. В их глазах светится такая благодарность, что Вэнь Цин невольно задумывается о том, как же ей жалко этих юношей и изредка встречающихся девушек.
— Дева Вэнь, может, Вы снимите с молодого господина заклинание? — спрашивает Вэнь Чжулю, подходя одним из последних. Вэнь Чао неразборчиво подтверждает его слова, и Вэнь Цин с усмешкой думает, что он, наверняка, перебрал все некультурные выражения.
— В ордене Гу Су Лань такие иглы применяют за одно недостаточно уважительное слово, советую тебе вспомнить о правилах вежливости, — девушка слегка приукрашивает, но заклятие послушно снимает, и Вэнь Чао даже благодарит её, уходя.
— Надеюсь, с ними все будет хорошо, — вздыхает Вэнь Саэ, провожая удаляющихся адептов взглядом, — и с тобой тоже. Глава ордене всегда прислушивался к тебе.
— У него просто не осталось выбора, — пожимает плечами Вэнь Цин.
Она надеется, что всё будет хорошо, и всё обойдется без лишних жертв.
Нежно поглажу стальными когтями,
Как жаль, что мы больше не будем друзьями.
И нежно целуя, вонзаю клыки,
Как жаль, что не будем близки.
Комментарий к XVIII глава.
Неужели сюжет? :0
У автора каникулы, наверное, вам не придется ждать главу месяц хд
========== XIX глава ==========
Откровения, ждут тебя словно птицы,
Что готовы вспорхнуть с заснеженных веток.
Не спугни их грубою бессмыслицей,
Ведь они боятся суеты.
Цзян Яньли быстро осваивается в Лань Лине: мадам Цзинь, которая всегда её любила, становится для неё матушкой, Цзысюань, обычно такой грубый и вспыльчивый на людях, оказывается на самом деле очень хорошим и чувствительным человеком — это то, что она о нем помнила из прошлой жизни. Теперь и эта текла для А-Ли мирно и тихо, что не было нужды вспоминать то, что уже случалось. Тем более, войны ещё не началось (лучше бы и не начиналось!), тогда в это время она сидела в Юн Мене, занимаясь своими обычными повседневными обязанностями.
А сейчас она уже была молодой госпожой Цзинь и женой будущего главы ордена.
А-Ли никому, кроме Вэнь Цин, не рассказывала про прошлое, боясь, что это посчитают за сумасшествие. И даже Цзысюань, нежно любимый ею, находился в сладостном неведении о том, что скрывает его горячо обожаемая жена.
Цзян Яньли, как ни странно, нравилась робка суматоха Лань Лина, красиво разукрашенные дома, высаженные пионы около каждого помещения. И пусть душа её невозвратимо принадлежала озерам, лотосам и донельзя родному Юн Мену, девушка ценила оба своих ордена одинаково.
И одинаково сильно любила их незабываемую атмосферу, горячо лелеяла ассоциации, возникающие настолько неожиданно, насколько неожиданно пропадающие.
Но не все было так радостно, как в первые дни. Цзян Яньли прекрасно помнила, что должно случиться дальше — падение Юн Мена, смерть родителей и гибель сотни адептов. В прошлый раз она спряталась от всего в Мейшани у бабушки, не видела, как родной дом превращается в пепелище, не успела даже попрощаться с родителями в последний раз.
Допустить повторения этого кошмара она не могла.
Цзян Яньли уверена — Цзян Чэн и Вэй Ин делали всё, чтобы защитить свой дом. Матушка тоже сражалась из последних сил. Отец… Отец, по рассказам братьев, вернулся под самый конец, но не сбежал; он принял свою судьбу — быть убитым рядом со своей женой, несмотря на их постоянные ссоры и ругань. Цзян Яньли знает — её родители всегда любили друг друга, даже когда ругались, когда Юй Цзыюань обвиняла мужа в том, что он любит Вэй Ина больше А-Чэна и А-Ли, а Цзян Фенмянь ласково и невозмутимо уверял её в том, что он любит всех своих детей одинаково.
Когда отец приезжал из поездок в другие кланы, он всегда привозил матери всякие безделушки — этому Цзян Яньли была невольной свидетельницей. Она наблюдала за тем, как мать отчитывала его, но всегда надевала «никчемные и бесполезные» ожерелья.
И если в этот раз все пойдет по-нормальному, Цзян Фенмянь не уедет. Она, А-Ли, будет с ними — с Цзысюанем или без. Ей придется рискнуть собой. Пять сильных заклинателей, а то и шесть, наверняка смогут отбить атаку, а если не удастся спасти дом — спастись хотя бы самим.
Ведь Цзян Яньли помнит, как проливала горькие слезы, когда узнала о падении Юн Мена. Помнит, как обнимала Цзян Чэна после долгой разлуки, и с какой болью его глаза говорили о том, что он не смог защитить родителей и Вэй Ина. Цзян Яньли прекрасно помнила, как до последнего уверяла себя в том, что её А-Сянь жив — он почти всегда выходил из воды сухим, не мог же он погибнуть!
И помнила, как слова о том, что Вэй Усянь стал предателем, отступником, проходились острейшим лезвием по её сердцу.
Мне осталось ещё несколько шагов
В сторону открытых дверей,
Только б вырвать голову из тисков,
И прочь из тесной клетки поскорей.
Цзысюань возвращается с ночной охоты мрачный и сам не свой, после недолгих упреков мадам Цзинь и Яньли рассказывая о том, как орден Ци Шань Вэнь измывался над ними. Матушка приходит в ужас, А-Ли, прекрасно помнящая даже то, как помогала целителям приводить Вэй Ина в сознание, пугается не меньше, с тревогой спрашивая мужа о самочувствии.
Интуиция подсказывает ей — надо бежать.
Домой. Цзян Яньли хочет вернуться домой. Как сильно ей не нравился азартный блеск отгравированных домов, цветущие пионы на каждом шагу, разодетые в золото и бархат люди, сердце её принадлежало Юн Мену с его степенностью, невульгарным величием и безудержно родной атмосферой.
Она хочет побыть дома, пока все еще хорошо. Пока резиденция не сожжена, пока никто не погиб. Хочет поиграть с малышкой А-Мэй, хочет поговорить с братьями обо всём на свете, услышать резкие, но добры укоры матушки и почувствовать на себе мягкий взгляд отца.