И этим же утром узнает, что Яньли с братом и мужем улетела в Юн Мэн — разведать обстановку и поискать следы А-Мэй, если той чудом удалось выжить.
Когда они возвращаются, уже начинают сгущаться сумерки. Вэй Ин, весь день, откровенно говоря, пинавший балду и о чём-то увлеченно разговаривавший с Вэнь Нином, первый замечает то, что его родные уже прибыли и бросается к ним. Одним глазом Вэнь Цин видит, как он бросается в объятия сестры, и как по щеке Цзян Яньли стекает едва заметная слеза, когда она не чувствует сильных потоков духовной энергии, что обычно отличало её братьев. Цзян Чэн пытается казаться более сдержанным, но не выходит, и он тоже обнимает Вэй Ина — быстро, мимолетно, что Вэнь Цин думает, не показалось ли ей.
— Нашли что-нибудь? — первым делом интересуется мадам Юй, возвращая себе прежнее величие и несокрушимость.
Теперь она не выглядит так, как утром. В ее голосе нет сдавленности и безнадежности, а походка уже четко дает понять, что женщина твердую опору под ногами чувствует. Цзян Фенмянь безмолвной тенью следует за ней следом. Вэнь Цин не уверена, что его лицо когда-то приобретает выражение, отличное от легкой и печальной улыбки.
Цзян Чэн тут же хмурится и отдает в руки матери серебряный колокольчик. Тот слегка покачивается в воздухе из-за дуновения ветра — Пурпурная Паучиха не сразу принимает его, её глаза расширяются, но она все же не теряет самообладания.
Ненавязчивая, легкая мелодия больным отзвуком бьёт в сердце всем, кто хоть как-то был связан с Цзян Мэй.
И в комнате пыльной до пепла сгорает
Ещё один бессмысленный день.
Все серое стало совсем безымянным
В безмолвном дыхании стен.
Комментарий к XXIII глава
polnalyubvi — «больше ничего»
Итак, уже не флер, вау
Я чуть не заплакала два раза т______т
Цзян Чэн так и не сказал Яньли кое-что важное…
Цзян Мэй💔
========== XXIV глава ==========
Лишь бы не снилось счастье в ночи
Все ль позабылось? Только молчи. Слезы катились сквозь сердце в ручьи.
Ночью приснились руки твои
Следующие два дня проходят, словно в трауре. Бесшумно, тихо. Все сливается в единую серую пелену перед глазами, и Вэй Ин уже не может это выносить. У него элементарно не хватает сил на это. Робкие надежды на то, что А-Мэй удалось спрятаться, убежать, сломались тогда, когда шицзе, Цзян Чэн и Павлин принесли колокольчик. Но ведь… Она просто могла его потерять, ведь так…? Выронить из руки, когда падала?
Постепенно раны начинают заживать. Без золотого ядра Вэй Ин чувствует себя неполноценным человеком, вынужденным вести практически лежачий образ жизни под строгим надзором Вэнь Цин, которая то и дело говорит, чтобы он не вставал, не тревожил едва затянувшиеся раны. Она сказала ему, что вернет ядро, либо же взрастит новое. И Вэй Ину оставалось только верить в правдивость её слов, в искренность слегка надменного взгляда и правильность суждений. Он вообще считал целителей странными людьми. Однажды пытался заигрывать с одной врачевательницей в Юн Мэне, а та чуть не заколола его иглами, покраснела хлеще, чем Лань Чжань, когда книжечку Не Хуайсана увидел и потом специально избегала.
Вэй Ин правда хотел перед ней извиниться — ну не думал он, что простое заигрывание так напугать беззащитную девушку способно! Вот только Юн Мэна больше не было. И тело юной особы, вероятно, сравняли с горой трупов остальных адептов.
Теперь оборвалась тонкая ниточка подозрений на то, что Цзян Мэй может быть жива.
А ведь, если подумать, как с её появлением на свет все изменилось! Мадам Юй недолюбливала А-Сяня с самого начала, а после рождения младшей дочери поменяла свое мнение о нем. Если не поменяла — то как объяснить, что скандалов эти три года в семье почти что не было, а к тому, что Вэй Ин ел вместе с ней, Юй Цзыюань даже не придиралась?
Все было замечательно. Все было так замечательно… Маленькая А-Мэй, невероятно шумная и капризная, вся в матушку, только Цзыдяня не хватало, неосознанно сплотила их всех. Дядя Цзян и Цзян Чэн больше не ругались и не вели молчаливую войну. Лицо Яньли, когда она еще не вышла замуж и была в Пристани, проводя с семьей каждый день, цвело от счастья, да и сама она напоминала самую дивную розу. Мадам Юй даже хвалила своего приемного сына, что для нее редкость.
Вэй Ин помнил, как в детстве отчаянно жаждал добиться этой похвалы, но все попытки сходили на нет. Из-за этого он не грустил — ладно, времени у него еще много! — но все же, неприятный осадок оставался в душе. Цзян Чэн купался в матушкином внимании, но не до такой степени, как этот избалованный Цзинь Цзысюань! (Ни стыда, ни совести у этого павлина! Если бы он не вступился за честь Яньли в Гу Су, Вэй Ин и его брат точно набили бы ему личико).
Они все были счастливы. Целых три года не знали ссор и раздоров. Но жизнь А-Мэй была слишком большой ценой расплаты за всё это…
Вэй Ин апатично смотрит в потолок. Вэнь Цин говорила, что ему уже можно выходить, но ему не хочется. Не хочется видеть раздавленный взгляд мадам Юй, которая держалась на людях, но тихо плакала, уткнувшись в плечо своего мужа — он видел, прогуливаясь. И даже не представлял, насколько больно ей, матери, потерявшей свое дитя. Не хочется сталкиваться с дядей Цзяном, видеть молчаливую скорбь в его потухших глазах. Цзян Яньли бы Вэй Ина точно поддержала, умри кто угодно, но не её сестра. А-Ли казалась совсем отрешенной: видно, что смерть А-Мэй так сильно на нее повлияла.
Цзян Чэн… С Цзян Чэном Вэй Ин наедине не виделся всё это время. Он даже не навещал его, когда тот был без сознания. И Вэй Ин не знал, в чем суть такого поведения. «Наверное, Цзян Чэн меня избегает, — оставалось думать ему, — но почему? Разве я сделал что-то плохое? Я защитил мадам Юй ценой собственного ядра…»
Это было уже не детское «А-Чэн ненавидит меня». Это было действительно что-то странное для восприятия Вэй Ина. И он, встав с кровати, первым делом решил найти шиди и наконец выяснить, в чём дело.
«Лань Чжаня тоже нет… Интересно, куда они все пропали?» — продолжал размышлять Вэй Ин, все еще не совсем твердой походкой спускаясь по небольшой лестнице.
Такое красивое небо. Такое красивое и теплое солнце. Как хорошо было бы сейчас охотиться на фазанов в Юн Мэне! Как жарко бы было тренироваться…!
Вэй Ин тоскливо усмехнулся. Юн Мэна больше нет. Неизвестно, можно ли что-нибудь будет восстановить из пепла. Вчера ему так и не удалось поговорить наедине с шицзе и шиди — после того, как они прилетели, заметно отдалились друг от друга. Но это было неправильно. Рождение Цзян Мэй сплотило их. Теперь сплотить их, как бы прискорбно не звучало, должна была её смерть, общая потеря, общая боль. Но они лишь отстранялись друг от друга.
Вэй Ин твердо решил, что поговорит с ними. Сначала наедине. А потом приведет их ближе к реке, покажет в сторону дома, которого больше нет и донесет до шицзе и А-Чэна, что да, дома нет, но мы должны продолжать жить, понимаете? В этом озере скорби и тоски нам не вариант барахтаться тогда, когда надо брать все в руки и действовать.
Эту часть Гу Су А-Сянь почти не знал. Вроде бы тут было место для почетных гостей, отдаленное от территории, где располагались их комнаты во время обучения. Он еще не успел обследовать его: Вэнь Цин разрешала только прогулки вечером под неустанным присмотром Лань Чжаня, который тоже почему-то все время проводил с ними. Вэй Ин знал, что его брат пропал без вести, поэтому думал о том, что его приятель именно из-за этого старается быть ближе к жене Лань Сичэня. У них с Вэнь Цин были довольно хорошие отношения — он не мешал ей, она заботилась о нем.
Сейчас Вэнь Цин ушла куда-то. Скорее всего, помогать своей ученице. Вэй Ин знал, что Лань Фенг, девушка, на вид которой можно было дать тринадцать-четырнадцать лет, была единственной оставшейся в живых после сожжения Гу Су потомственной целительницей. Но они виделись всего лишь от силы два раза, а холодный взгляд бирюзовых глаз юной врачевательницы лишь отпугивал его.