— Ты знаешь… — произносит тихо, обессиленно, — твои советы всегда мне помогали и помогают до сих пор. Никто, кроме меня и тебя, так и не догадался. Вряд ли правда вскроется, я не позволю. Спасибо, что тогда сказала мне беречь себя, у меня правда много обязанностей, — она улыбается уголками губ, лёгкими движениями смахивая накопившуюся пыль с надгробия.
Ей тяжело пережить эту потерю, она думает, что никогда не переживет, но каждый день надо быть сильной в глазах остальных, в глазах А-Нина, который младше, и которому страшно жить. А-Цин не знает, почему они, дети одних родителей, словно инь и янь. Вэнь Цин приходится смириться, крепиться, пережить, грустить в глубине души, продолжать целительское дело и потихоньку учить брата. Она не позволит ему становиться каким-нибудь заклинателем, а он не сможет сказать «нет» любимой сестрёнки, сломленный её авторитетом. Вэнь Цин делает это неосознанно, у неё и в мыслях нет придавливать брата таким образом. Она волнуется, очень за него волнуется и переживает, как переживала бы любая другая старшая сестра.
А ещё девочка учится втайне ото всех управлять своими видениями. Теперь она уже не теряет сознание, не отключается и не выпадает из реальности, как это было поначалу. Перед глазами — четкая картина, а иногда, конечно, слегка размытая, но разглядеть можно. Чаще эти видения связаны с кровью и битвами, изредка мелькают незнакомые лица. Знакомые из Ци Шань Вэнь есть, но их мало — чаще они проносятся в искрометных вспышках, в ходе которых можно предугадать, что произойдёт сейчас.
Вэнь Цин потихоньку отгорождается от мира людей, сводит общение с ними на минимум, потому что ей и с братом хорошо общаться. Теперь уже знает, кто умрёт и когда, честно говоря, останавливать и препятствовать некоторым процессам не хочется. У неё не было ни с кем доверительных отношений.
Один раз ей снится кошмар. А может, это не сон, а видение, что вполне возможно и логично. Она видит обмякшее, мертвое, разорванное на куски тело брата, а через минуту — его же, только с серым оттенком кожи и впавшими глазами. Словно живой мертвец… Вэнь Цин просыпается, едва переводя дух. Смотрит на мирно спящего рядом Вэнь Нина и проводит рукой по его волосам.
Если такому суждено случиться, она его защитит.
Раз, два, три —
Не досчитал до десяти,
А все равно не успел, ничего не успел
Сказать, глядя в глаза…
Комментарий к I глава.
Элли на маковом поле – «Прятки»
Не знаю, к чему это….
========== II глава. ==========
Что мне дни? Что мне эти минуты —
Возьмите себе. Или отдайте кому-то.
вечности —
пожалуй, не так уж и много,
Если есть назад хотя бы одна дорога…
Яньли тринадцать. Её знакомят с Цзинь Цзисюанем, тем самым наследником клана Цзинь, что должен в будущем стать её мужем. Все её старания не проходят зря, кажется, она ему нравится, по крайней мере, он смотрит на неё с неподдельным интересом. Пусть прошло целых два года, навязчивые воспоминания и не думали пропадать. Даже сейчас, смотря на него, в голове возникает образ совершенно другого человека, более взрослого, длинноволосого и смотрящего на неё с какой-то…нежностью? Яньли не знает, действительно ли она способна предсказывать будущее. Просто её «предсказания» чаще всего сбываются, она с лёгкостью дополняет сказанное, поэтому её считают очень проницательной и чувствительной. Девочке это только льстит, потому что на самом деле она ничуть не такая, но об этом знать необязательно.
Правда, этот её жених нравится всем, кроме Вэй Ина. Да и вообще, выглядит он, словно ходячий идеал, который не имеет ни малейшего изъяна. И что-то подсказывает Яньли, что ею он никак не заинтересован; что его взгляд, который он искоса на неё бросил был самым, что ни на есть, подставным ходом, что нужен был разве что для того, чтобы родители отстали. Всем было известно, что их матери состоят в довольно дружеских и теплых отношениях, и их брак, конечно же, фиктивный, по расчету. Та ситуация, где детям не дали права выбора, за них решили всё, всю их дальнейшую судьбу наперёд. И если, балансируя на тонкой, едва различимой грани между
выгодой для ордена и собственными желаниями, кто-нибудь из них сорвётся, то страдать придется обоим сторонам. Поэтому Яньли принимает судьбу. Не желает с ней спорить, поэтому улыбается и плывет по течению.
Ночью ей вновь снится очередной кошмар. Кровь, кровь, кровь…девочка видит, как полыхает в огне её родной орден, видит сожжённые испепеленные дома и вздрагивает, просыпаясь.
Каждый подобный сон был слишком, до невозможности слишком, реалистичен. Это не совпадение, нет. А-Ли это точно знает, потому что интуиция её никогда не подводила. Ей кажется, что так и будет, что всё произойдет так же, как и в её сне. Она пытается стереть эту картинку из памяти — тщетно. Боится засыпать снова, потому что уверена — сон не принесет ей ничего хорошего, разве только кошмары и мучения. В следующий раз ей чудится кровавый узор на лице человека, который находится рядом с ней, и который, видимо, погибнет. Она кричит в эту пустоту, воззывает к остаткам разума не вредить так сильно её ментальному здоровью, которое и без того на грани, но в ответ получает лишь скорбное молчание.
Всю эту неделю она не может спать спокойно и постоянно просыпается от кошмаров. Постепенно привыкает. Яньли не знает, чему верить, потому что раньше сны ей не снились от слова «совсем», а теперь каждую ночь, и причём списать это на простое совпадение вряд ли получится. Ей кажется, что плотная стена, что ограждала её всё время от проблем, скоро рухнет, и не останется ничего, кроме страданий.
Следующий сон кажется более странным, чем предыдущие. Яньли четко слышит диалоги и даже сама говорит, движения подчиняются разуму, и она уже не безэмоциональный наблюдатель, что смотрит со стороны, а тот, на ком заострено внимание. Она видит женщину, которая почему-то носит такую же прическу, те же длинные волосы, только убранные за ухо; те же одежды, только более свободные. У этой женщины такие же проницательные глаза, полные сочувствием и пониманием, глядя в которые, невозможно не оценить их красоту. Цзян Яньли далеко не красавица, её даже не считают таковой, потому что она ничего для этого не делает, ей не нужно звание. Но глаза у нее всегда были прекрасные, это замечала даже мать, которая обычно скептически ко всему относилась.
Как ни крути, эта женщина — та же самая Цзян Яньли. Только в более взрослом возрасте. Девочка с интересом на неё смотрит — почему именно сейчас? Почему эта женщина так молода? В голове снова мысль о перерождении и реинкарнации.
— А-Ли… — у неё такой же сладко-мелодичный голос, только слегка повзрослевший, — посмотри на меня, А-Ли. Неужели ты ничего не чувствуешь?
— Ты…это я, -— тихо, будто под гипнозом, произносит она, дотрагиваясь до призрачной фигуры. Взрослая Яньли улыбается, но как-то печально, слегка приподнимая уголки губ.
— Правда. Мы с тобой идентичны, А-Ли.
— Но что мне теперь делать? Ты — это прошлая я, да? — девочка не понимает, как задает эти вопросы, наверное, она не спит? Потому что сознание слишком ясное, обычно во сне всё происходит как-то туманно и размеренно, эфемерно и скоротечно,
— скажи мне, почему я это вижу? Почему я вижу эти странные сны и видения, от которых становится страшно даже жить? Это ведь не просто случайность и совпадение, да?
Взрослая Яньли качает головой, продолжает улыбаться и смотрит почти с материнской нежностью на прошлую себя.
— А-Ли… — теперь её голос звучит грустно, с утратой и небольшой надеждой. Она берёт лицо девочки в свои руки, вглядываясь в некогда такие же черты лица, — ты можешь всё изменить. Не дай случиться тому, что происходит в твоих снах.
Это была правда? Сердце непроизвольно бьётся чаще, девочка вопросительно смотрит в грустные глаза прошлой-будущей себя. Она хочет задать кучу вопросов, но не может, потому что не в состоянии даже сдвинуться с места. Холодно-теплые объятья Яньли сковывают движения, и ей даже не хватает кислорода. Как можно непринужденно отстранившись, она всё-таки спросила её насчёт своих снов, но в ответ получила лишь молчание. Эта таинственность уже раздражала её, и А-Ли готова была уже кричать, но… Её словно сковывали цепи морали, кроткости, доброты, все качества, которые прививали с детства, дали о себе знать. Поэтому ей оставалось слушать тишину, не в силах её разрезать, молчать, когда хотелось расспрашивать, улыбаться, когда единственным желанием было снять эту маску. Яньли в один миг поняла: она слаба. Если то, что случалось во снах — правда, то она потеряла стольких дорогих людей именно из-за своей слабости. Даже если прямой вины девушки тут нет, косвенная всегда присутствует.