«Спасибо», ведь если бы не ненавистный когда-то сын Цансэ не заслонил её собой вовремя, она бы здесь не стояла. Мадам Юй не делает шаги навстречу — одной улыбки достаточно, чтобы показать все её эмоции.
— Мы гордимся тобой, — ласково продолжает Цзян Фэнмянь, — ты всегда будешь нашим сыном, А-Сянь.
Вэй Ин склоняется перед ними.
— Этот адепт рад называться вашей семьёй, — и улыбается во весь рот.
Цзян Яньли понимает, что никогда её семья, наверное, не была так близка друг к другу, как сейчас. Её сердце замирает и тут же норовит пуститься в пляс из-за осознания того, что она тоже должна кое-что сказать.
— С того момента, как мы впервые встретились в Юн Мэне, ты стал частью нашей семьи. Даже если что-то в восстановлении твоего ядра пойдёт не так, мы всегда примем тебя. Любым, — почти шепчет она, утирая подступающие к лицу слёзы.
— Да, если не постараешься как следует и не восстановишь его, будешь помогать исключительно ручной работой, — складывает руки на груди Цзян Чэн, но в изгибе его губ все равно мелькает улыбка.
— Это стимул, однако… — бормочет Вэй Ин, шутливо усмехаясь и обнимая всех по очереди.
Даже мадам Юй.
Она позволяет себя обнять, как будто в последний раз. И Цзян Яньли думает, что теперь матушка точно считает его своим сыном.
Не этого ли она так отчаянно добивалась?
Слишком большой ценой…
Сотрут все, что мы помним
Сомкнут наши ладони
Замрут на часах
Минуты и страх…
Комментарий к XXVI глава
polnalyubvi — стрелы
Люблю эту исполнительницу, вытащите меня отсюда
Итааак, я специально не показываю в «идеальном мире» Вэй Ина Лань Чжаня. Почему — думайте сами😄скажу чуть позже
Тема семьи🥺❤теперь чета Цзян точно приняла Вэй Ина, ведь раньше мадам Юй не называла его в открытую своим сыном… Пусть и неродным😢
С наступившим уже Новым годом!❤
========== XXVII глава ==========
Сколько б заветных дорог
Ты не прошел
Возвращайся в мой дом
Как в свой дом
Будут нелегкими скалы
Будут литься ручьем
Слезы об мамины раны
Горестным сном…
Лань Лин, из которого несколько недель назад уезжала Яньли, почти не изменился. Вычурность и вульгарность позолоченного ордена всегда будет негласно выделять его на фоне остальных. Каждый человек натягивает миловидную улыбку — такую, что кажется, будто ещё немного — и тебе без ненужных слов переломают хрупкие кости с причудливой маской доброты.
Цзян Яньли не нашла себе подруг в ордене мужа: мадам Цзинь была её единственной опорой и поддержкой в обеих жизнях. Конечно, когда её представили женой наследника Цзинь, многие девушки захотели завести с ней дружбу. Но А-Ли вовсе не была глупа, какой её считали: в придачу к умению управлять оружием и убивать мертвецов шло умение разбираться в людях— горький опыт прожитой прошлой жизни. Ей ничего не стоило угадать, какие цели таят улыбчивые девушки, миловидно рассказывая о том, как сильно их интересует персона юной госпожи Цзинь. И почему в глубине их зеркально-чистых глаз плескаются темные бесы, наверняка ищущие себе выгоду.
А-Ли не вписывалась в антураж Лань Лина — слишком светлая, слишком искренняя там, где люди подолгу вязли в пучине отчаяния, лицемерия, не в силах снять с себя маску и обнажить настоящую кожу. Им было проще прикидываться кем-то и придерживаться выдуманных идеалов, чем совершенствоваться. Многие женщины были несчастны, но продолжали непринужденно улыбаться вслед своим мужьям, а потом активно сплетничать у них за спинами.
Орден был не из приятных, но Цзян Яньли с детства готовили стать молодой госпожой Цзинь. Она бы тоже ломала свою личность в угоду фальшивым чувствам и негласным идеалам, но в прошлой жизни не до этого в разгар войны было — а в этой и подавно.
Собрание в Башне Золотого Карпа проходит до неожиданности тихо. Цзян Яньли и Цзинь Цзысюань держатся рядом друг с другом и Цзян Чэном. Юй Цзыюань, Цзян Фэнмянь, Цзинь Гуаншань, Лань Цижэнь и Не Минцзюэ сидят спереди, словно чего-то дожидаясь. Или кого-то. Краем глаза А-Ли замечает наследника Не, садящегося ближе к Цзян Чэну.
Каждый глава ордена взял с собой своих преемников. Похвальный ход. На кого они оставили свои кланы? Неужели псы из клана Вэнь не захотят воспользоваться ситуацией? А-Ли плохо разбиралась в политике — логично же не разбираться в том, о чем ей говорили не забивать голову, ведь главой Юн Мэна ей все равно никогда не стать. Но по коже невольно прошёл холодок.
Двери Башни неожиданно открываются, и она видит стройный мужской силуэт в белых одеяниях. Сначала Яньли показалось, что это Лань Ванцзи (сердце пронзила странная тревога. Его послала Вэнь Цин? Что-то случилось с А-Сянем?), но потом она догадалась: человек, который сейчас стоял в дверях, почтительно улыбаясь, приходился Второму Нефриту братом.
— Я не опоздал? — спрашивает Лань Сичэнь, делая вид, что не видит укоризненного взгляда Лань Цижэня.
— Где ты был так долго? — возмущается его дядя.
— Я привёл подмогу. Глава Цзинь, сейчас всем нужно будет подкрепление, а Лань Лин меньше всех пострадал от нападков Ци Шань Вэнь. Вы не против, если они останутся здесь?
Яньли кажется, что Цзинь Гуаншаню хочется высказать всё, что он обо всех собравшихся думает, но это не позволяет статус. Глава Цзинь поддерживает свою репутацию, свой орден, обмахиваясь веером и безмятежно говоря:
— Конечно, в Лань Лине им всем найдется место.
В его взгляде на миг возгорается лихорадочный огонь, но мужчина его быстро тушит, вновь прячась за маской «почтенного-главы-Лань-Лина-двери-которого-всегда-открыты».
— Чудесно, — Лань Сичэнь кланяется каждому присутствующему и занимает своё место рядом с главами других орденов.
Собрание проходит быстро, решений принимается много; Цзян Яньли никогда не выпадала честь ездить на советы кланов, и она не может точно утверждать необычность происходящего.
Ясно одно — все сплотятся гораздо быстрее, чем это было в прошлый раз.
Матушка с отцом созывают остатки адептов Юн Мэна, которые уцелели посредством нахождения в других орденах во время сожжения Пристани. Лань Сичэнь предлагает им объединить усилия и добродушно предоставляет часть Гу Су, в которой проводилось обучение, остаткам Юн Мэна.
— И мой, и ваш орден перетерпели ужасные последствия нападения Вэней. Если мы хотим выжить — надо сплотиться, — со спокойствием, присущим лидеру, говорит он, и Цзян Фэнмянь с Юй Цзыюань одновременно соглашаются.
Когда все расходятся, госпожа Цзинь останавливает Яньли и её матушку в длинном и просторном коридоре.
— А-Юань, А-Ли может погостить в Лань Лине недолго, — без предисловий начинает она, — мы покажем ей основу боя Лань Лина — может, вы что-то сможете перенять и на свой. Тем более, — её шепот становится тише, — если она отправится с вами, то долго не увидится с А-Сюанем. А она отправится.
— Ты хочешь этого? — прямо спрашивает Юй Цзыюань, своим холодным взглядом осматривая дочь. У Яньли пробегаются мурашки по телу.
Она решила сражаться и уже не отступит. Поэтому спокойно его выдерживает.
— Да.
***
Вэй Ин остаётся один, когда дядя Цзян, мадам Юй, шицзе, Цзян Чэн и Павлин уезжают. Ему даже немного грустно из-за того, что он сейчас не может быть с ними и сражаться наравне — хотя бы из-за отсутствия ядра.
В Гу Су о нём заботятся и даже приносят специи к еде (о чем заботится всегда Лань Чжань). Вэнь Цин кратко ведает, что они со Вторым Нефритом почти изобрели нужную мелодию, однако, довольно недоработанную. Целительница помимо этого исключает любые физические нагрузки и заставляет его проводить полдня в медитации. Вэй Ин сомневается, что это хоть как-то поможет, а от мысли, что подобная пытка займет «примерно месяц», на душе становится ужасно тошно.
Единственное, что его пока спасает — присутствие Вэнь Нина. С этим застенчивым юношей Вэй Усянь познакомился на соревновании лучников. А сейчас Цюнлинь играл роль преданного слушателя, в котором первый адепт Юн Мэна отчаянно нуждался: письма, стабильно посылаемые изо дня в день, не могли передать все его настоящие чувства, а выражать мысли на бумаге юноша, мягко говоря, не особо умел.