А вот теперь вернемся наконец к самому письму. Вот его факсимиле, любезно предоставленное мне инспектором Кливом, который доброжелательно отнесся к моему дилетантскому расследованию. Прочтите его, Филиппс; вы говорили, что интересуетесь загадочными письменами; здесь есть над чем поломать голову.
Мистер Филиппс, против своей воли заинтересованный теми странными обстоятельствами дела, о которых поведал Дайсон, взял лист бумаги и стал внимательно его изучать.
В высшей степени эксцентричный почерк действительно сразу же вызывал представление о персидском письме, однако был весьма разборчив.
— Прочтите записку вслух, — попросил Дайсон.
Филиппс так и сделал.
— «Рука указывала не зря. Звезды говорят ясно. Странно, но черные небеса вчера исчезли, или их украли. Впрочем, это неважно: у меня есть еще небесный глобус. Наша прежняя орбита остается без изменений; ты не забыл номер моего знака или, может быть, предпочитаешь оборудовать новый дом? Я побывал на обратной стороне Луны и могу кое-что тебе показать».
— Что вы думаете об этом? — спросил Дайсон.
— Мне это кажется полной галиматьей, — ответил Филиппс, — а вы полагаете, тут есть смысл?
— Несомненно. Письмо отправлено за три дня до убийства и найдено в кармане покойного; написано оно тем же странным почерком, какой применял и сам доктор, делая личные записи. Тут должна быть связь, и мне кажется, что за обстоятельствами гибели сэра Томаса Вивьена скрывается нечто ужасное.
— И каковы ваши предположения?
— Об этом говорить еще рано: они только зарождаются — до выводов далеко. Однако, думаю, вашу гипотезу об итальянце я разнес в пух и прах. Повторяю, Филиппс, это дело кажется мне очень скверным. Я не могу следовать вашему примеру и убеждать себя с помощью разных, якобы неопровержимых, доводов, что то или это не может и не могло случиться. Обратите внимание: первое слово в письме — «рука». Учитывая рисунок на стене, это представляется мне крайне важным, а то, что вы рассказывали об истории и значении подобного символа и о его связи с древними поверьями и религиями, идущими из глубины веков, говорит, что за всем этим таится зло. Теперь я убежден в справедливости своих слов, шутки ради произнесенных в тот знаменательный вечер. Мы живем в мире, в котором есть не только тайна добра, но и тайна зла; живем, толком не зная этот мир, его пещеры, тени и теряющихся в них сумеречных существ. Человек иногда может пойти вспять по тропе эволюции, и я глубоко убежден, что некий ужасный культ еще жив на нашей планете.
— Не могу полностью разделить вашу уверенность, — сказал Филиппс, — но, похоже, все это вас слишком увлекло. И что вы собираетесь предпринять?
— Мой дорогой Филиппс, — ответил Дайсон, взяв более легкомысленный тон, — боюсь, мне придется несколько спуститься по социальной лестнице. Я собираюсь посетить ростовщиков; не обойду своим вниманием и трактирщиков. Так что придется привыкать к дешевому пиву, а махорку я, к счастью, и так люблю.