Копье попадает ей между лопаток. Она должна была услышать, как его бросили, почувствовать его приближение, знать, что оно приближается. Но оно пришло слишком быстро — хунска-быстро. Черн-кожа становится твердой, как железо, собираясь вокруг наконечника копья, вонзившегося на полдюйма в ее плоть, но останавливает снаряд, отрицающий ее жизнь. Падая, она оборачивается и растягивается среди запекшейся крови.
Кто-то выходит из рядов пеларти. Женщина.
— С-сестра? — Зрение Шип затуманилось от крови, пота и усталости. Эта женщина — не пеларти, но она держит второе копье. Шип моргает и в этот момент узнает ту, которая когда-то была ее сестрой.
Очень важно, убивая монахиню, убедиться в том, что вы привели с собой армию, состоящую из умелых воинов.
Темноволосая женщина поднимает копье.
— Не надо! — Шип поднимает руку, не прося пощады, а протестуя. Это неправильно. — Не делай этого, К...
Копье брошено.
Глава 21
— Добро пожаловать в Серый Класс. — Сестра Кремень встала из-за стола, чтобы взять свиток с успехами Ноны, на котором стояли печати пяти учительниц в знак признания ее удовлетворительных результатов в Мече, Духе, Академии, Тени и Пути. — Ты будешь сидеть рядом с Алатой, вот здесь. — Классная руководительница проводила Нону от двери до ее места. Благодаря тому, что Сестра Кремень была значительно выше шести футов ростом, но не больше одного фута в ширину, ей удалось заставить Нону чувствовать себя в двенадцать лет меньше, чем тогда, когда она впервые вошла в Красный Класс, не достигнув своего десятого дня рождения.
Клера, Ара, Гесса и Кетти ухмыльнулись ей из-за своих столов, в то время как остальные восемь послушниц одарили ее каменными взглядами, предназначенными для любого нового мяса. Клера была первой из них, кто поднялся наверх, и никто не забывал об этом. Дольше всего Нону удерживала Академия, хотя она любила и этот предмет, и Сестру Правило. Нона даже освоила ненавистные святые дни, церемонии и катехизис под неумолимым оком Сестры Колесо раньше, чем сдала последние экзамены Академии. Ее так долго побеждало письмо, а не чтение —борьба мыслей с извивающимися белыми каракулями линий на грифельной доске.
Сестра Кремень вернулась к своему столу, но не села.
— Серый Класс собирается здесь утром каждого первого дня для общего инструктажа. Я также предоставляю индивидуальное обучение по предметам, с которыми у вас могут возникнуть трудности. — Сестра замолчала и посмотрела в окно. Серый Класс собрался в комнате в задней части Зала Меча, откуда открывался вид на провал Стеклянная Вода и сельскохозяйственные угодья к северу от Истины, лежавшие за сужающимся краем плато. Сейчас скала лежала, забрызганная солнцем, и лишь мимолетная тень мелькала там и сям, когда ветер гнал с неба тучу. — Сегодня, однако, мы закончим на четверть часа раньше. Я оставлю вас познакомиться с новыми одноклассницами и посплетничать со старыми. — Сестра Кремень захлопнула тяжелую книгу, лежавшую на столе, дав кожаному переплету с треском упасть. Она больше ничего не сказала и вышла из комнаты, возможно, желая поймать момент слишком редкого солнечного света.
Когда за монахиней закрылась дверь, послышался скрип стульев и разговор. Клера первой подошла к Ноне, проталкиваясь сквозь толпу более старших девочек. Самой старшей из послушниц было около четырнадцати, и некоторые выглядели старше своих лет.
— Спасибо Предку, Нона! Ты спасла нас. Кремень рассказывала о том, как у девочек идет кровь. Это было отвратительно. Она просто не хотела останавливаться, не рассказав все детали. Я решила, что обойдусь без них.
Ара обошла двух старших послушниц и села на стол Ноны.
— У меня началось после последнего лед-ветра. Все не так уж плохо. Колики — это...
— Может, ты просто прекратишь? — Клера скорчила гримасу. — В любом случае, я в безопасности. Кремень сказала, что они приходят позже, если ты худая. — Она посмотрела на изгибы Ары.
Кетти, еще более высокая и стройная, чем Клера, удивленно приподняла бровь:
— Она так сказала?
— Если бы это было правдой, то у Кремень бы крови никогда не было, — сказала Ара, поднимая глаза к потолку. Она терпела Клеру примерно в той же степени, в какой та терпела ее, но когти никогда не были полностью убраны, когда они разговаривали.