Прошло почти три недели, прежде чем спина Ноны полностью зажила. Она со страстью вернулась к урокам Меча, сражаясь с ножом против более старших и более опытных послушниц, хотя и держалась подальше от Зоул. Конечно, ей придется встретиться с девочкой, если Сестра Сало даст указание на спарринг, но монахиня никогда не приказывала Аре и Ноне драться с Зоул.
Нона старалась попадать в комнату меч-пути по крайней мере три дня из каждых семи, хотя теперь она никогда не избегала урока Пути. Но как бы медленно она ни шла и сколько бы смолы ни наносила на подошвы, ей все равно удавалось пройти не больше половины пути, а обычно и меньше. Сочлененные трубы всегда, казалось, заканчивались в разных комбинациях положений в конце предыдущей попытки, что делало курс непредсказуемым, с секциями, качающимися или вращающимися неожиданным образом и в неожиданное время. Единственным утешением служило то, что Зоул сумела преодолеть только треть пути.
Но была и неприятная нота — Джула больше не тренировалась с ними. Клера и Джула внезапно и односторонне — со стороны Клеры — поссорились после седьмого дня, в течение которого им обоим разрешалось навещать семью в Истине. Клера не стала говорить об этом, но не упускала возможности пройтись острым язычком по Джуле, которая просто выглядела несчастной и смущенной.
— Почему ты со всеми такая стерва, Клера? — спросила Ара после одного яростного обмена репликами, который заставил Джулу убежать в слезах.
— Со всеми?
Нона моргнула: «Со всеми?» — Она посмотрела, как Джула сворачивает за угол мимо скриптория в самый дальний конец двора, и удивилась — они два года учились принимать самые яростные удары и наносить ответные, но простые слова так легко преодолели их защиту.
— Со всеми. — Ара кивнула, сузив глаза и глядя на Клеру.
Нона нахмурилась. Возможно, это было правдой. Если ты не была подругой Клеры, ты для нее ничего не значила.
Клера пожала плечами и подбросила свою серебряную крону, ловя монету, чтобы рассмотреть голову императора на аверсе.
— Я не хочу, чтобы кто-нибудь грустил, когда я умру.
Рули присоединилась к Серому Классу в тот день, когда Сестра Сало познакомила Нону и по меньшей мере треть послушниц с метательной звездой. Нона держала ее только один раз, и то недолго — Сестра Колесо бросила такую в нее и пробила дыру в ладони. Там все еще оставалась белая ниточка шрама.
Бросать звезду оказалось легче, чем ловить, но попасть в цель с любой точностью оказалось труднее, чем она ожидала. Но даже при этом Нона неплохо справлялась, как и Зоул и, неожиданно, Рули, которая метала лучше всех из девушек, новичков в оружии. Клера и Ара твердо придерживались мнения, что у Зоул был предыдущий опыт. Клера оказалась чем-то вроде обузы, Сестра Сало в какой-то момент выразила сомнение, сможет ли она надежно ударить метательной звездой даже по полу.
Когда, наконец, прозвучал голос Брея, руки у всех болели от метания — Сестра Сало настаивала, чтобы они учились и левой, и правой рукой, — и ни у одной из новеньких девочек не было пальца без хотя бы небольших порезов.
— Послушницы. — Сестра Сало подозвала к себе весь класс. В этом не было ничего удивительного: Меч не был тем классом, из которого можно убежать по звуку колокола. — Мы быстро приближаемся к ежегодной ковке Калтесса. Возможно, это уместно, учитывая трудности, которые представляет для этого класса использование послушницей Зоул неизвестных вам боевых стилей. Мы будем путешествовать в Истину каждый день в течение трех дней, и начнем после следующего седьмого дня. Я ожидаю, что Серый Класс хорошо проявит себя против подмастерий Калтесса. Две из послужниц, выбранных из Лини, Дарлы, Алаты, Шилар и Крой, будут сражаться на меч-ринге; три еще не выбранных — без оружия.
Гонка в баню после Меча стала предметом особой гордости с момента прибытия Зоул, и даже такие жгучие новости, как внезапная близость ковки Калтесса, должны были подождать, пока спринт не закончится. Все послушницы приготовили свою дневную рясу, чтобы переодеться после купания, и собрались у главных дверей, готовые бежать. Дарла, чей палец на ноге все еще заживал, а телосложение в любом случае делало ее плохой бегуньей, распахнула двери, и девочки хлынули наружу.