Она миновала боковой туннель. Миновала его или почти достигла его. В любом случае, у нее не было возможности исследовать щель чуть длиннее вытянутой руки, не потратив при этом гораздо больше времени, чем она имела. Йишт сократила разрыв: ее шаги звучали так близко, что взмах тулара мог бы подстричь волосы Ноны.
Черт побери. В ближайшие несколько ярдов туннель может сделать крутой поворот. Нона может растянуться на камне или сломать ногу в расщелине. Йишт неизбежно найдет ее без чувств или раненой и убьет без всякого удовольствия и жалости. Нона резко остановилась, накренившись в сторону. Если ей суждено умереть, она сделает это лицом к лицу с врагом, обнажив клинки.
Йишт быстро приближалась, не сбиваясь с шага. Нона побежала к ней, одной рукой нащупывая стену, другой рассекая темноту дефект-лезвиями.
Нона споткнулась на неровной земле, там, где пол изгибался, превращаясь в стену. Она бросилась вперед, когда Йишт атаковала. Что-то тряхнуло ее руку, металлический скрежет и удар о клинки, эхом отдавшийся в костях до самого плеча. Нона перекатилась и встала, вытягивая руки. Позади нее Йишт выругалась на лед-языке и, спотыкаясь, остановилась.
— Ты отравила меня.
Нона побежала туда, откуда пришла. Шаги Йишт продолжались еще несколько ярдов, затем снова остановились. Она что-то невнятно пробормотала.
На мгновение воцарилось молчание. Звук чего-то падающего на землю.
Нона глубоко вздохнула и позволила напряжению внутри себя развеяться. Она сделала шаг к Йишт. Другой.
Что я делаю?
Ей нужны другие. Она снова повернулась и медленно пошла назад, обшаривая руками пространство перед собой.
Йишт с ревом вскочила и бросилась бежать, спотыкаясь, хитрость не привела Нону к ней.
Нона просто бежала, крича, потеряв всякий контроль в темноте. Она ударилась о стену, отскочила от нее и упала, ее голова горела от боли, мокрая от крови. Йишт споткнулась о нее еще до того, как она перестала катиться, и через мгновение вес женщины придавил ее, локти прижали ее предплечья к земле, обе руки обхватили горло Ноны. И там, глубоко под землей, замкнутые вдвоем в слепой темноте, Йишт начала душить ее.
Нона не могла поднять руки, чтобы воспользоваться клинками, не могла пошевелиться, не могла дышать. Она бушевала, клинки изгибались, тело вздымалось, видя огни в этом темном месте, где не было огней, грохот ее сердца наполнял уши. Она боролась. Она боролась изо всех сил. И проигрывала.
— ...а...
Слишком слабый звук, чтобы выразить такую сильную боль, но это было все, что можно было выдавить из горла, узкого, как соломинка. Ничего не изменилось. Нона все еще была прижата к полу. Она по-прежнему ничего не видела. Руки все еще сжимали ее горло. Ее руки все еще были прижаты. Но она могла дышать. Все изменилось!
Нона сделала еще несколько глубоких вдохов, каждый из которых был мучительным, но все равно восхитительным. Руки на ее горле просто лежали. Она рванулась и высвободила руки из-под локтей Йишт. Протянув их вверх, она оторвала несопротивляющиеся пальцы женщины от своего горла.
— Получила. Ты. — Маленькие слова. Болезненные. Торжествующие.
Нона начала выбираться из-под воина. Для маленькой женщины она, казалось, весила невероятно много — словно ее кости были сделаны из свинца. Нона боролась одной безвольной рукой, почти не в силах пошевелиться. С внезапным ужасом она поняла, что бескостный, пропитавший грудь Йишт, начал действовать на нее. Паника придала ей сил. Тем не менее потребовалось несколько минут, чтобы выбраться из-под воина, и к тому времени Нона почувствовала себя слабой, как ребенок, и потеряла всякое чувство направления.
— Думай, Нона. Думай. — Слова Гессы, проникшие сквозь туман ужаса Ноны.
Нона сделала глубокий вдох и, вытянув руки, стала ощупывать Йишт. Наконец, по положению тела воина, она поняла куда идти и, пошатываясь, пошла прочь, опираясь рукой о стену.
Она шла сквозь древнюю подземную тьму, с каждым пройденным ярдом надеясь, что заметит брошенный фонарь Йишт. Она покрывала все большее и большее расстояние, все еще не видя света Йишт; в ней снова начало расти отчаяние. Конечно же, она избежала удушения не для того, чтобы умереть, затерявшись в червоточинах Скалы!
Нона призвала свою мантру ясности, ища спокойный и открытый ум, который показала ей Сестра Сковородка. Она пошла медленнее, все чувства обострились.
Дым. Она принюхалась. И снова принюхалась.
Еще минута поисков на четвереньках, и она обнаружила маслянистый осадок вокруг сгоревшего фонаря Йишт. Потребовалась еще одна минута, чтобы найти ее собственный, стоявший там, где она его оставила, с колпачком и призраком пламени, парящим над коротким фитилем. Поднимая его, она чувствовала себя так, словно подняла еще одну послушницу, ее руки дрожали от слабости, но помощь света в темном месте невозможно переоценить.