И все же… Нона знала, что намерениям Шерзал нельзя доверять. Она пыталась похитить Ару. И она отправила Йишт в монастырь, чтобы украсть корабль-сердце… Не была ли Зоул ценой, которую Шерзал согласилась заплатить за возможность украсть его?
Наконец Нона выложила им все, и Ара, казалось, удовлетворилась.
— Итак... если ты провела все утро, охотясь в лесу и помогая сестре Чайник... это объясняет, почему тебе пришлось так быстро бежать, чтобы догнать меня. — Ара перевела дыхание и продолжила. — Но ты же сказала, что Клера бежала, чтобы догнать тебя... так почему же она тоже так сильно отстала? Сестра Сало сказала, чтобы все шли медленно и размеренно, так что с тех пор, как я выбралась из хаоса на реке, я только так и иду.
Они обе повернулись, чтобы посмотреть на Клеру, которая бежала рядом с ними, с красным лицом, держась за бок. Под их пристальными взглядами она споткнулась и остановилась.
— Мне нужно отдохнуть. Я не могу бежать всю дорогу до Кринга. Осталось еще добрых шестьдесят миль!
— Почему ты так сильно отстала от Ары? — спросила Нона.
— Заблудилась, я уже сказала. Понятно? — Клера нахмурилась, раздраженная. — Я — городская девочка. Может, тебя и вырастили волки, а у Арабеллы были поместья, где можно было охотиться, но я знаю улицы, рынки и дома, и если я вижу три дерева вместе, то понимаю, что пошла не туда.
Укрытие на вторую ночь пришло в виде свинарника среди множества сараев, которые, по мнению Ноны, придавали деревне процветающий вид. Их первым приветствием были два острия вил и поспешное собрание свирепых крестьян, вооруженных топорами и мотыгами. Благодаря гладкой дипломатии Ары, первое предложение о жестоком убийстве было отклонено, чтобы освободить место второму — дать им место в незанятом хлеву на свежей соломе и угрожать насилием, если они попытаются сделать «что-нибудь смешное». Клера, порыбачив в рясе в уединении их нового жилища, поймала горсть серебра, из которого выудила медяк и пошла, чтобы купить квадратную буханку черного хлеба и обертку прогорклого масла.
— Откуда у тебя столько денег? — спросила Нона, жуя свою порцию хлеба.
— Я же говорила тебе, что судьба моего отца изменилась. — Челюсть Клеры выпятилась, когда она принялась перемалывать хлеб. Казалось, что использовалось больше песка, чем муки. Золотой соверен пробежал по костяшкам пальцев: — Церковь учит вере, но со временем ты узнаёшь, что именно деньги двигают горы. Церковь проповедует вероучение Предка, но золото говорит. Все, что мы делаем, все эти дела с императорами и храмами, все войны, союзы, убийства, больницы... все это плавает на деньгах. Финансы — вот потоки, которые двигают эти вещи и заставляют их танцевать. Политика, религия, любовь, вера, даже ненависть — это только то, что говорят люди. Это... — она поднесла монету к глазам, зажав между большим и указательным пальцами. — Это то, что они хотят на самом деле.
— Очень поверхностный взгляд на мир, Клера. — Ара наблюдала за ними из угла, сгорбившись в своем покрытом льдом пальто.
— Говорит девочка, вся жизнь которой была построена на золоте.
— Есть вещи, которые нельзя купить или продать, — сказала Нона.
Клера покачала головой:
— Некоторые скажут, что все имеет свою цену, и часто она удивительно мала. Другие — если вещь нельзя купить, то она вообще ничего не стоит.
— А как насчет дружбы? — спросила Нона.
— А... — Клера легла на пол, устраиваясь поудобнее и собираясь спать. — Здесь нужно быть осторожным.
Ара сумела узнать, что не так давно несколько послушниц прошли через деревню, но сколько именно и сколько часов назад — определить было трудно. Хотя Нона сомневалась, что за ними идет кто-то еще. Разве только их схватил Дарн.
Послушницы по очереди дежурили всю ночь. Нона часами смотрела в темноту, спрашивая себя, жива ли еще Сестра Чайник и каким ужасным пыткам могла бы подвергнуть нападавших Сестра Яблоко, если нет. Она также удивлялась рейдерам, лежавшим под неестественными углами там, где их оставила ной-гуин. Все молодые мужчины, бледные, с короткими светлыми бородками и голубыми, как васильки, глазами. Интересно, что заставило их пересечь море? Они выглядели слишком сытыми, слишком хорошо экипированными, чтобы забраться так далеко терроризировать крестьян в их лачугах. Разве человек с хорошим железным мечом пересечет океан, чтобы украсть полуголодную козу?