— Я прикрою вас. Оставайтесь в укрытии. — Он вытащил шкуры, которые вешал, когда шли дожди, и просунул их через решетку. Гесса и Маркус укрылись под ними.
Какое-то время они ехали в удушливой темноте, и только переход с булыжника на мощеную дорогу и обратно отмечал их путь.
— Мне не понравилась эта женщина, — сказал Маркус.
— Академик? Она была... странной.
— Моя прабабушка была земляной ведьмой. Она говорила, что марджал, которые работают с землей, не обманывают, как остальные. Вот почему они нас ненавидят.
— Обманывают? — Гесса приподняла край шкуры, чтобы увидеть лицо Маркуса.
— Обманывают. — Он приложил руку к шее, где женщина оставила синюю отметку. – Племя марджал познало глубочайшие тайны своего мира, вкусило его кровь, познало его до самых корней и за их пределами — это позволяло им работать с ним своим разумом, черпать его силу, понимать его зверей и черпать его огонь. Но это не тот мир, он принадлежит кому-то другому. Если ты берешь слишком много, Абет забирает это обратно. Это место все еще принадлежит Пропавшим.
Гилджон снова остановился:
— Ждите здесь.
Спустя целую вечность, а может быть, и пару минут, Гилджон вернулся и загнал тележку за угол в какое-то гулкое место. Он остановился и снял шкуры, оставив Гессу слепой на дневном свете.
Сначала она увидела, что они находятся в огороженном высокой стеной саду на посыпанной гравием дорожке, ведущей к дому. Затем поняла, что настолько величественного дома никогда не видела, что окна под огромными перемычками из песчаника украшены листами стекла больше ее головы, которых удерживают перекрещивающиеся деревянные рамы.
— Священник выйдет через минуту, — сказал Гилджон. — Покажи ему, что он ищет, мальчик. Он не тот человек, которого ты захочешь разочаровать.
Гесса прошаркала вперед, чтобы сесть на задок повозки, а Маркус выбрался наружу и встал рядом с Гилджоном у Четыре-ноги. Стены сада, казалось, сдерживали то немногое, что мог предложить день, воздух висел близко и влажно вокруг них.
— Он священник? — спросил Маркус.
— Церкви Предка, так что следи за своим языческим ртом.
— Я не язычник...
Главная дверь дома открылась, и на пороге появился изысканно одетый мужчина. Он окинул повозку и троих путников неодобрительным взглядом, словно их присутствие могло испортить темно-синий бархат его одежды. Мгновением позже священник вышел наружу, за ним — широкоплечий охранник. Гесса уставилась на них, приоткрыв рот. Слуга был одет богаче, чем кто-либо из тех, кого она когда-либо видела, но священник носил мантию из темной материи, которая, казалось, блестела, даже когда поглощала свет — она была настолько толстая и со столькими складками, что могла покрыть клетку, которая в течение многих месяцев была ее домом. Золотые цепи сверкали на обоих его запястьях, аметист размером с куриное яйцо свисал с цепочки из плетеного золота на шее. В правой руке он держал посох из серп-дерева, на конце которого были выгравированы альфа и омега Предка, причем каждая буква была инкрустирована серебром.
— Гилджон. Надеюсь, твой приезд остался незамеченным. Что у тебя есть для меня? — Священник говорил с небрежной властностью, не пытаясь скрыть своего отвращения.
— Мальчик, ваша святость. Истинная кровь марджал. Я сразу же подумал о вас. Он из тех, кого посылают в монастырь на побережье. В нем больше, чем прикосновение, из него можно сделать прекрасного Мистического Брата. — На дороге Гилджон правил ими железной рукой и обращался с фермерами в Серости так, словно был лордом, раздающим милости. Но здесь, с каменным домом, возвышающимся перед ним, и классическими садами за спиной, он сам казался крестьянином, раболепным и неловким.
— У меня было семь мальчиков от тебя, Гилджон. Аббат Тай сообщает, что только в двух из них было заметно прикосновение марджал, и один из них был полудиким. — Священник спустился по ступенькам, пристально глядя на Маркуса. — Дикие должны быть сломаны как можно раньше, если их надо сохранить. Сломайте их должным образом, и их умы могут быть переучены на более полезные цели. Но это требует больших усилий.
— У этого сильные признаки, ваша святость, очень сильные. По меньшей мере пол-кровка! И умный. Мог бы вдвое быстрее работать с сигилами. — Гилджон кивнул.
Священник, хотя и невысокий рядом со своим охранником и Гилджоном, навис над Маркусом. Он выглядел стариком — седые волосы, грубое, но глаза оставались острыми; взгляд скользнул по Гессе и отбросил ее. Его рука, когда он потянулся к мальчику, была быстра, как змея. — Работник с сигилами? — Его рука сомкнулась на запястье Маркуса. — Или дикий мальчик? — Резкий рывок заставил Маркуса с криком броситься вперед.