Ухмылка сестры Чайник превратилась в смех:
— Предок, нет! Но я очень хорошо разбираюсь в связанных с Путем видах мышления, которым учит Сестра Сковородка. Я могу быть такой же безмятежной, как все черти ада! И никто не может такой тихой, как я! Кроме Ябби, конечно. Я имею в виду Госпожу Тень.
Нона попыталась представить Сестру Чайник безмятежной... или даже тихой. Ей это не удалось.
— Я думала, что Путь — это ясность, безмятежность и терпение. Да?
Чайник пожала плечами:
— Терпение и безмятежность, — две стороны одной монеты. И тебе нужно знать все стороны монеты, прежде чем сможешь заработать ее и потратить. Сестра Сковородка научит тебя этому.
— Послушницы говорят, что Сестра Сковородка просто старая женщина, которая много болтает. Они говорят, у нее совсем не осталось магии. — На самом деле, когда Нона думала об этом, ей было легче представить сестру Кастрюлю, творящую магию, чем квантал-безмятежность Сестры Чайник, заменившую ее обычную болтовню и юмор. Сестра Сковородка, по крайней мере, выглядела такой же древней и изможденной, как любая древесная ведьма из тех историй, о которых шептались у деревенского очага.
— Это В. Я хочу, чтобы ты писала А, М, В снова и снова, пока твоя рука не запомнит их. — Сестра Чайник указала на дощечку Ноны.
Нона начертила буквы, мысленно следуя по линиям каждой из них.
— Хорошо. Еще раз.
Нона проделала это еще семь раз, прежде чем дощечка заполнилась.
— Хорошо. И нет, я не знаю, может ли Сестра Сковородка дотронуться до Пути. Она была стара, когда настоятельница была послушницей. Но я могу сказать тебе, что когда-то она была одной из великих Святых Ведьм и следовала по Пути, который проходит через все сущее. К ней приходили первосвященники. Император Кстал, третий этого имени, и его сын, четвертый, вызвали ее ко двору. И когда, более пятидесяти лет назад, против нас выступил Дарн — их барок из боль-дерева было так много, что они почти построили мост через Коридор, — именно Сестра Сковородка и Сестра Дождь из Скалы Джеррана встретили их шторм-ткачей и смыли их с моря... Так что не хорони пока старушку. И не называй ее «старушкой». И не говори ей, что я рассказала тебе эту историю... Давай нарисуем немного Г, хорошо?
Большая часть дня прошла, прежде чем Нона убежала от ужасов алфавита и выскочила из башни Академии, слишком измученная, чтобы идти на поиски своих подруг. Над головой махал крыльями грач, черный на фоне неба, спускаясь к многооконному шпилю монастырского гнездовья грачей. Обычно они прилетали и улетали вместе, кружась и хрипло крича. Одинокая птица означала послание. Нона гадала, какие слова приносят эти темные крылья и из какой дали. Она также спрашивала себя, было ли их так же больно писать, как ее бесконечные буквы.
Когда Клера вернулась, Нона отдыхала в дормитории, нянча страдающую от судорог руку. Солнце уже начало клониться к закату, его красный свет нарисовал полосы на потолке.
— Ты пыталась писать чернилами на пергаменте. — Клера кивнула в сторону пальцев Ноны, прежде чем плюхнуться на кровать.
Нона вытянула перед собой испачканные чернилами пальцы правой руки. По настоянию Ноны Сестра Чайник разрешила ей попробовать с пером и низкосортной бумагой после нескольких часов работы с мелом и грифельной доской. Это оказалось труднее, чем ожидала Нона, и в результате получилось корявое месиво из рваных линий и чернильных пятен.
— Как твой отец? — спросила Нона.
Клера перевернулась на спину и уставилась в потолок:
— А где все остальные? Неужели они утонули во время купания?
Нона пожала плечами.
— Не знаю. Я видела, как Рули входила в Зал Меча. Некоторые из них, должно быть, тренируются на меч-пути. — Клера выглядела измученной. И печальной. Она подбрасывала монетку высоко вверх, ловила ее, подбрасывала. — Как твой...
— С ним все в порядке. Через месяц у него апелляционное слушание. Выглядит многообещающе.
— Это хорошо? — Нона не знала, что такое апелляционное слушание.
— Да. — Клера поймала пенни в ладонь и сжала его в кулаке. В угасающем свете он казался серебряным. — Ты никогда не думала о том, чтобы просто убежать, Нона? Просто бежать, бежать и где-то потеряться?
— Куда? — Нона думала об этом, но лучше бежать куда-то, чем бежать от кого-то.
— Куда угодно. Начать новую жизнь.
— Там очень тяжело. — Нона посмотрела на окна. — Бежать — хорошо, но когда ты останавливаешься, то начинаешь замерзать, голодать и умирать. Вот если у тебя есть деньги, тогда...
— Да. — Клера внезапно села. — Да, деньги делают побег лучше. Деньги исправляют все. — Она встала. — Давай найдем их. Повеселимся, устроим неприятности, пошумим. Завтра занятия. Всегда занятия. Давай...