— Краттон! — Первосвященник с трудом поднялся со стула. — Я бы посоветовал вам отнестись к этому делу серьез...
— У меня своя голова на плечах, Джейкоб. Будь прокляты старые долги и старые секреты, если они означают продажу моей души за золото Таксиса.
Архонт Фило поднял лицо к залу:
— По-видимому, в этом судебном деле нет оснований для разбирательства. — Он не казался счастливым по этому поводу, но Нона спросила себя, бывал ли он когда-нибудь счастлив по любому поводу.
Архонт Анаста уставилась на Настоятельницу Стекло таким пристальным взглядом, что Ноне показалось, будто она протягивает руку, чтобы найти между ними нечто материальное, невидимый железный прут:
— Это можно было бы сделать лучше, Стекло.
— Я знаю.
— Чище. Резче. Яснее. Как я всегда учила. — Архонт сузила и без того узкие и искусанные губы. — Это... это было грязно, неаккуратно, неуверенно.
Настоятельница Стекло склонила голову.
— Но ребенок не должен страдать от твоей ошибки. Это не то дело, за которое надо отвечать.
Настоятельница начала сползать на пол, охранник шагнул вперед, чтобы не дать ей упасть.
— Архонт Невис, решение остается за вами. — Первосвященник подошел и встал за креслом толстого архонта. — По крайней мере, я знаю, что на вас можно положиться в понимании того, где лежат наилучшие интересы церкви.
Архонт Невис бросил взгляд поверх шеренги своих собратьев-архонтов. Он нервничал, пот выступал маленькими колечками в седых волосах, прилипших ко лбу.
— Я...
— Прошло больше лет, чем нам обоим хотелось бы упоминать, Невис, — сказала Настоятельница Стекло, стряхивая с себя охранника и выпрямляясь. Она говорила так, словно их было только двое, а Нона и остальные — не более чем тени. — Тот мальчик и та девочка не узнали бы нас. Мы уже стары. Изменились. Но я помню. Однажды ты сказал. Однажды. Что я смогу попросить тебя о чем угодно. Я сомневаюсь, что ты думал, что мне понадобится так много времени, чтобы попросить. И этот единственный раз — сейчас. И это «о чем угодно» — вот это.
— Я помню. — Невис побледнел еще больше, каждая жилка на мраморе его тела посинела. — Мы были детьми, Шелла. Играли в детские игры. Ты не можешь ожидать...
— Фокус луны, Невис. Лед вокруг нас загорелся красным и начал испаряться...
— ...и коростели поднялись в небо и их песня...
— Очень трогательно. — Первосвященник Джейкоб с треском опустил свой посох. — Но архонт Невис больше не мальчишка с круглыми глазами, вздыхающий по дочке кожевника. Великий Предок, женщина! Невис платит свои долги всей церкви. Тот, кто повелевает казной веры, занимается долгами более взрослого характера. Архонт, давайте покончим с этим фарсом.
— Я... — Архонт Невис поднял палец к груди, так, чтобы первосвященник его не заметил. Только настоятельница. — Дело не имеет под собой никаких оснований. Ему не на чем стоять.
По залу прокатился шепот одобрения среди охранников и слуг. Снаружи раздались восторженные крики, хотя Нона понятия не имела, как эта новость так быстро дошла до женщин и девушек, стоявших перед залом. Архонт Краттон уже был на ногах, его кресло качалось позади него.
— Снимите с нее эту проклятую колодку! Она — настоятельница церкви!
Нона обнаружила, что стоит прямо и без всякой поддержки, ее путы теперь не были бременем, а на губах зазвучал крик вызова.
Охранник двинулся, чтобы повиноваться, держа наготове тяжелый ключ. Громкий треск посоха первосвященника о камень прорезал громкие голоса:
— Отменить.
— Что? — Нона вытаращила глаза. Даже архонты выглядели потрясенными. Она взглянула на настоятельницу. — Он не может...
Из всех них только Настоятельница Стекло, казалось, не удивилась:
— Это большой шаг, Джейкоб. Ты уверен, что хочешь...
— Это суд, и вы будете обращаться ко мне по титулу! — Первосвященник Джейкоб тяжело опустился в свое кресло. — Ваше беспокойство замечено, настоятельница. Я уверен, что вы беспокоитесь обо мне, а не о своем неизбежном и... неудобном... уходе из этого монастыря и из церкви в целом.
Настоятельница Стекло поджала губы:
— Должность первосвященника покоится на четырех столпах. Мой долг — посоветовать вам не выбивать их из-под себя.
— Отмечено. — Первосвященник повернулся к своей помощнице в черном, скрипевшей пером по свитку. — Обязательно запиши это, Греха. Теперь — к вынесению приговора.
— Я забрала Нону из тюрьмы, потому что она — Щит. Предок приказал мне сделать это в видении. — Настоятельница Стекло не повышала голос, но каким-то образом сумела собрать все внимание, которое первосвященник держал минуту назад, и, в тишине зала, сосредоточить его на себе.