- Черничное, - кивнула я с полным ртом. - Объедение! А ты поняла, что такое невинность?
Агелена пожала плечами.
- Это что-то вроде дебилизма. Ясно?
- Нет...
- Когда человек совсем слабоумный, не понимает, что вокруг него происходит, и потому всегда счастлив. Он не способен к познанию. Моя мама считает, что девственность - это прямой путь к самоистреблению. Кроме того, девственность и невинность и рядом не стояли. Опять не понимаешь? Возьмем, к примеру, Деву Марию. Она забеременела, будучи девственницей. Ничего не знала! Получается, что она была невинна? Не тут-то было! После родов уже никто не называл ее невинной, а ведь она по-прежнему была девственна в том понимании, что не имела полового контакта с мужчиной. Но физиологически уже не была девственницей!
- Почему?.. - Я совсем запуталась.
- Ну ты даешь! У нее все порвалось во время родов!
Пришла Тили.
- Жуй медленно, - сказала она мне. - Не насилуй свой желудок. - Потом сердито посмотрела на Агелену: - A ты намекни при случае маме, что некоторые концепции физиологического и духовного вполне уживаются друг с другом в голове неиспорченного человека. Повтори.
- Некоторые концепси... концепции физиологического и духовного вполне уживаются в человеке, если он не сексуальный маньяк и не умственно отсталый.
- Приблизительно так, - кивнула Тили.
- Классный шлягер! Приколю мамочку, когда она заведется по поводу моей короткой юбки!
- Дерзай, - разрешила Тили и спросила меня: - Знаешь Марго?
- Нет.
- Узнаешь, - вздохнула Тили, - никуда не денешься. Это мама Агелены, она сексопатолог.
Я не спросила, что это такое, только потому, что сначала решила правильно произнести это слово про себя.
Тили прошла через кухню к небольшой дверце сбоку, долго гремела ключами, отпирая ее. И вдруг вернулась с ружьем.
- Стреляет? - кивнула я на ружье.
- Тебя это не касается.
И я даже ни вот столечко не обиделась! Когда она хотела казаться сердитой, то хмурилась, соединяя брови почти в одну линию, и ее длинные глаза с густыми ресницами от этого становились еще грустней. Чтобы достойно завершить этот потрясающий по своей поучительности вечер, я уже хотела спросить у Тили, что такое - эти самые концепции, и еще про маму Агелены, но она решительным голосом приказала:
- Девочки, уберите после себя, заприте все двери и ложитесь спать. Мы с Микарием уедем. Ничего не бойтесь.
- Вы поедете на хутор на кладбище, да? - похвасталась Агелена своей сообразительностью. Я в тот момент еще ничего не поняла. - Вы закопаете тело в готовой могиле? - упивалась моя сестричка.
Тили застыла неподвижно, с ружьем в руке и тяжело дыша. Я думала, что вот теперь-то Агелене влетит! Теперь-то Тили наверняка рассердилась не на шутку - вон как дышит, сейчас закричит! Но вместо крика Тили осторожно положила ружье на стол и сняла ключи с пояса.
- Агелена, - сказала она тихо. - Сходи, позови Микария.
- Я здесь, - вышел он.
- Возьми ружье и запри его в кладовке.
Она стояла, не двигаясь, и отслеживала взглядом все движения сына. Убедившись, что Микарий все сделал правильно, протянула руку за ключами.
- А разве можно закапывать? - решила спросить я, раз уж все люди здесь такие добрые и спокойные, и разрешается говорить на любые темы. - Разве не нужно вызвать милицию и сообщить его родственникам?..
Все посмотрели на меня. На лбу Тили выступили капельки пота. Я подумала: если она так злится, но не хочет подать виду, то мне это не нравится. Я предпочи -таю, чтобы на меня честно орали и ругались в нужный момент - чтобы все было по правилам.
- Мы не поедем его класть в могилу, - сказала Тили, оперлась руками в стол и низко наклонила голову.
- Потому что мы не знаем его имени? - Меня в то время очень волновало, что напишут на моей могиле, когда я умру. Представить, что на ней не будет вообще ничего написано - это равносильно пропаже без вести.
- Нет! - закричала Тили и посмотрела себе под ноги. От неожиданности я вздрогнула, хотя и отметила с облегчением, что наконец-то наступила здоровая реакция на мою болтливость - совсем как у мамы. Тут я увидела, что под Тили что-то натекло. И подумала, что она описалась - так мы с Агеленой ее расстроили.
- Нет, - сказала Тили уже спокойным голосом. - Мы не поедем на кладбище, потому что я рожаю. Микарий, поставь воды на газ.
- У вас есть телефон? - Ноги мои подкосились, я держалась из последних сил. - Нужно срочно вызвать "Скорую" или Службу спасения!
- Никаких "Скорых", - категорично заявила Тили. - Агелена! Ты помнишь, как мы с тобой принимали жеребенка осенью? Прогладь две старые простыни и прокипяти нож.
- Запросто, - побелевшими губами прошептала Агелена.
- Нефила, пошли со мной, подготовим место. Ми-карий! Уходи подальше я, наверное, буду кричать. Если понадобишься, я пошлю к тебе девочку. А пока приготовь мне деревяшку в рот. Помнишь, когда я зашивала себе рану, ты сделал такую...
- Я сейчас сделаю из липы, - кивнул Микарий. - Липа помягче будет.
И я поняла, что это не представление, устроенное, чтобы свести меня с ума. Это все взаправду. А тут еще Тили стала раздеваться по дороге из кухни. Она оставляла в коридоре вышитую безрукавку, потом блузку с пышными рукавами, потом одну юбку, перешагнув через нее, упавшую, ногами в коротких кожаных сапожках. И я, совершенно зачумлённая, еще подумала - лето, а она ходит в сапожках!.. Потом другую юбку, потом она осталась в одной длинной сорочке и с кожаным поясом с пристегнутыми к нему ключами, и тогда я, подбиравшая за ней одежду, увидела кровь на сорочке внизу - большое пятно красное на белом - и не выдержала. Я закричала, бросила вещи и побежала по длинному коридору, стуча во все двери подряд. Я кричала: "Бабушка, где ты! Бабушка, я приехала к тебе! Мне страшно! Где ты?!" И много еще всего. Что и говорить - для одного дня, даже самого ужасного и фантастического, это было чересчур.
- Красная кровь на белом, - я провела рукой по брачному ложу. - Это страшно.
- Это нормально, - возразил Гамлет. - Садись ко мне на закорки. Я буду лошадкой. А ты погоняй меня ногами и дергай за волосы. Иго-го!..
- А можно я лучше сразу лягу на спину и раздвину ноги? - отпрыгнула я от законного (уже три часа) мужа, выставившего у себя на голове указательными пальцами "рожки".
- Сразу - нельзя! - Он опередил меня и оказался у кровати первым. Сдернул расшитое шелковыми цветами покрывало и с сосредоточенным видом полез под кровать. - Сначала проведем некоторую подготовку...
Он достал "дипломат" и открыл его на полу. Я не разглядела толком, что там было, а Гамлет достал странный сверток и положил на белейшую простыню. С изумлением я смотрела, как он медленно и осторожно разворачивает какую-то серую тряпку с вышивкой посередине и любовно разглаживает ее как раз в центре кровати.
- Нравится? - спросил он, когда отошел на два шага полюбоваться.
Тряпка была квадратной, из грубого серого полотна. Посередине, в очерченном красном квадрате, уже довольно истертая вышивка изображала что-то вроде бутылки и веночка из роз. Внутри квадрата по его углам из накладных лоскутков были нашиты четыре изображения, назначение которых мне так и не удалось определить, сколько я в них не вглядывалась.
- Это вол, змея, орел и лев! - с готовностью объяснил Гамлет.
- Зачем ты положил это на кровать?
- Это герб клана охотников. Ван-Тейманы были его основателями. Глава клана должен окрасить этот герб кровью девственницы в брачную ночь. Потом он вывешивается в окно на всеобщее обозрение и на радость ликующего народа.
- А это не заразно? - Я осторожно потрогала тряпку пальцами. - Она же грязная?!
- Это не просто грязь, - многозначительно кивнул мой муж. - Это пыль веков и кровь девственниц!
- Ты хочешь сказать, что все Тейманы в вашем роду орошали эту тряпку кровью девственниц?!
- С этим, понимаешь, есть некоторые проблемы. - Гамлет присел на кровать и подтянул меня к себе за руку. - Мелисса Гонкурдорф, например, воспользовалась кровью курицы, поскольку не сохранила к свадьбе свою девичью честь незапятнанной. Кстати, словосочетание "незапятнанная честь" приобретает в таком случае вполне определенный смысл, тебе не кажется? Честь девушки, не окрашенная ее кровью! Хорошо сказал?