- Так ты, верно, к Кольцовым в Загниваловку приехала?
Я копаюсь в кармане платья, застегнутого булавкой. Вытаскиваю бумажку. Читаю.
- Нет. Не к Кольцовым. К Руте Даниловне Воськиной.
- Ах, эта... - Женщина чуть отстранилась, чтобы оглядеть меня всю, и подняла выпавшие из кармана деньги. - Есть платок? .
- Есть. В другом кармане.
- Давай. Деньги лучше завернуть в платок, тогда случайно не вывалятся. Вот так. А карман потом застегнуть на булавку, это правильно. Да что это я... Бабушка тебя быстро жизни научит. В гости приехала, или горе какое?
- В гости.
- Это я так спросила. Твоя бабушка, верно, этим летом собирает урожай детей, - заметила она непонятно, потом улыбнулась: - А кто пирожки такие душистые испек?
- Я испекла. У мамы тесто дрожжевое не получилось, я сделала из творога.
- А из творога оно и побыстрей, и повкусней будет, - поддерж ла меня женщина, - особенно когда творожок подсох, устарился.
- Точно! - кивнула я. - Угощайтесь.
- Ну, Красная Шапочка, что тебе скажу сейчас. Если уж ты такие пирожки сама сотворила, тебе и горе - не беда. - Женщина заботливо укутала пирожки в корзинке, не взяв ни одного. - Поэтому ты вот так сейчас пойдешь этой тропкой, нигде не сворачивая, и выйдешь к пруду со старыми ивами. Поглядишь через пруд и увидишь эту самую Загниваловку как на ладони. Крайний к лесу дом с красной черепицей тебе и нужен. Идти-то всего километра три, не больше. Дорогой шоссейной будут все шесть, да у нас тут дороги глухоманные, лихачи которые попадаются, могут и задавить. А лесом - тихо и красиво получится.
- А она жива? - спросила я на всякий случай.
- Бабка твоя? Да она нас всех переживет.
- А у нее есть лошадь?
- У Воськиных чего только нет: и лошадь, и корова, и "Мерседес".
- А почему же меня не встретили?
- Я так думаю, - доверительно заметила женщина, - что тут все предусмотрено.
- Как это?
- Ну как... Сидит где-нибудь твоя бабушка и подглядывает, что ты будешь делать: самостоятельная выросла, или как.
- Как это - сидит? Как это - подглядывает? - Я на всякий случай вскочила и осмотрелась.
- Да ты ее в жизни не отыщешь. Она умеет прятаться. А если сомневаешься идти, тогда давай ко мне - чай пить. - Она кивнула на станцию.
Я пошла в лес по тропинке - только чтобы уйти побыстрей от странной женщины.
И вот я иду, иду, иду по светлому березовому лесу и чувствую себя ужасно глупо. Потому что я иду к бабушке. Несу ей горшочек масла и пирожки с яблоками, а на голове у меня красная шапочка, а я девочка - сказками особо не балованная, можно даже сказать, совсем не балованная - мама моя предпочитала на ночь мне читать вслух что-нибудь полезное из учебников по истории. Я даже толком не знаю, чем кончилась сказка о волке и девчонке в красной шапочке. После поглощения волком внучки я дальше читать не хотела. Волк, конечно, мог запросто лопнуть от обжорства, бабушка с внучкой вывалиться из его живота вполне невредимыми... но что-то мне подсказывало, что в сказке все окончится для волка плачевно. Мама говорила, что большинство русских народных сказок написаны исключительно в форме страшилок, и показывала рисунки. Например, огромная печь с трубой, которая едет по деревне сама собой и давит всех, кто попадется. Или гусь размером с взрослого страуса, который уносит маленького мальчика в рабство. О бабушках вообще отдельный разговор. Ужасно носатое изображение одной из них радостно скалилось у распахнутой горящей печи, в которую она собиралась засунуть упитанного младенца. Еще был котел с кипящим молоком, куда прыгал несчастный седой старик, - мама объяснила, что это сексуально озабоченный царь, который надеялся таким образом помолбдеть.
- Помолодел? - изумилась я.
- Сварился! - торжествующе объявила мама и показала соответствующую строчку в книжке, где так и написано: "Прыгнул да и сварился!"
Что касается рисунков к сказке о Красной Шапочке, то там их было всего два. Вначале толстенькая румяная девочка идет по лесу с корзинкой, а в конце - огромный волк с разрезанным животом, из которого, вместо кишок лезли люди. Точно помню - среди них была бабушка в пенсне и несколько странных мужчин в шляпах с перышками. Я так и не знаю, кто эти мужчины, что они делали в доме у бабушки?..
Зато я знаю, что в XII веке рыцарь в полном вооружении весил 170 килограммов, а в XVI-м - уже все 220! Это, конечно, касается латных турнирных доспехов. До первого крестового похода рыцарские доспехи назывались броней, это была толстая льняная или кожаная рубаха с нашитыми сверху железными полосами.
Березы кончились. Начался непроходимый ельник.
И совсем мне не страшно идти через этот темнющий лес! Шлем рыцаря стоил тогда 6 коров, меч с ножнами - 7 коров, а копье со щитом - 2 коровы! Пожалуй, лучше будет, если я пробегу вот этот страшный поворот с закрытыми глазами. Боевой конь стоил 12 коров, мне в пять лет это было очень смешно какой-то там один конь стоит целых двенадцать коров, а ведь он не дает молока?! Хотя теперь-то я, конечно, понимаю, чего стоит хорошая лошадь. На хорошей лошади я бы промчалась по этой страшной тропинке за пять минут! Буцефал Александра Македонского был настоящим героем войны... Какая тяжелая и неудобная эта корзина, совершенно не приспособлена к бегу! Конь Инцита-тус - сенатором по прихоти Калигулы... А жеребец Вильгельма Остина орловской породы по имени Ганс вообще умел складывать и вычитать.. и даже... решать задачи с дробями, а моя учительница по математике... не верит, а он знал азбуку Морзе, стучал ее копытом, когда хотел назвать какую-нибудь букву. Все... Больше не могу.
Я свалилась было под ель у тропинки, но тут же выползла, вспомнив о клещах. Мама как-то уговорила меня пойти в поход, далеко мы не ушли, но переночевать у костра в лесу успели, а потом она обнаружила клеща у себя на левой ягодице. Запричитала и потребовала немедленно вернуться. Можно сказать, нам тогда повезло, потому что оказалось - мы вообще шли не в том направлении и уже давно заблудились. После того незабываемого похода я прочитала все о клещах и изучила, как правильно пользоваться картами. Клещи падают с хвойных деревьев... Я задрала голову вверх, чтобы прикинуть, сколько миллионов клещей может свалиться на меня с такой огромной ели, и вдруг услышала, как кто-то вскрикнул совсем рядом. Крик был похож на плач или на жалобу. От ужаса я опять бросилась к ели и странным образом за несколько секунд вскарабкалась на шесть сучьев вверх. Потом застряла. Звуки повторились. Взрослый человек хныкал где-то рядом, отчетливо слышались отдельные выкрики: "Не сейчас, только не сейчас!"
Я сидела метрах в двух от земли на ужасно неудобной еловой ветке, смотрела на оставленную внизу корзинку с пирожками и маслом и понимала, что даже если я заберусь на самую верхушку этой старой ели, любой, даже умственно отсталый маньяк сразу же вычислит по корзинке, где я спряталась. Делать нечего - придется спуститься и запрятать корзинку. Или бежать дальше что есть силы?..
- Ладно, птичка моя, давай свой договор. - Появившись в дверях, жених отстранил Ерика с фотоаппаратом. - Мне позвонили, что самолет с шелком подлетает. Заодно и уточним некоторые детали личной жизни. Запомни этот момент - не я настаивал на договоре. Это была твоя идея. Запомнила? Я неуверенно киваю.
- Вот и отлично. Ну что, подружка сердечная, обремененная ребенком с девяти лет, - обращается он к Авоське, и та многозначительно толкает меня коленкой: и камеры наблюдения есть, и прослушивание отличное! - Неси сию знаменательную бумагу. Читать будем.
- А-а-адвоката позвали? - испугалась такого напора Авоська.
- Для заверения документа нужен нотариус, - поправил ее жених. - Хотя, конечно, все свои сделки я обговариваю с юристом, но его звать не нужно, он - всегда рядом. Как? Вы не знаете, кто у меня юрист и доверенное лицо? Прошу любить и жаловать! - К почти обморочному удивлению Авоськи жених подтолкнул на середину комнаты Ерика.
- Так я и думала, - обреченно прошептала я, прошла в спальню, где висели пышными облачками свадебные платья, с трудом нашла в предпраздничном разорении свою сумку и достала листок бумаги.