– Ну, да, конечно, я понимаю, – промямлила я. – То есть, нет, совсем не понимаю. Разве этого достаточно – просто решить стать зверем – и стать им? А зачем же тогда варят оборотное зелье?
– Видишь ли, девочка, – сказала тетушка Суок очень серьезно, – Человеческий разум может все. Или почти все. А мозг ученого – особенно. Обычные люди используют только малую толику того, что может их разум. Для того чтобы немного расширить эти возможности придуманы разные зелья, в том числе оборотное. А великий ученый привык работать головой, он может добиться много и без зелья.
– Это… это удивительно – то, что вы говорите! – я была потрясена и от нахлынувших эмоций с трудом подбирала слова. – А можно этому научиться – расширять возможности своего разума?
– Можно! – сказала тетушка Суок так, будто речь шла о чем-то совсем обыденном. – Я даже знаю школу, где этому учат.
– Вы там учились?
– Нет. Я – нет. Там учился Тутти, мой брат.
– А вы почему не учились? Туда девочек не берут?
– Берут. Туда берут всех, кто хочет учиться. А я… может, глупая была, а, может, и не надо мне было. Тутти, правда, меня уговаривал учиться с ним вместе. Но знаешь, Марта, если говорить честно, в том возрасте мне хотелось быть артисткой, а не ученицей. Выступать на публике, слышать овации зрителей, видеть свое имя на афише, для девочки это ведь куда интереснее, чем корпеть в библиотеке или в лаборатории. Как ты думаешь?
–Н-не знаю… По-моему, самое интересное – изучать что-то новое, особенно, если это такие знания, которые даются не всем. По-моему, это гораздо интереснее, чем изо дня в день исполнять один и тот же трюк на публике… Ой! Простите, тетушка Суок, я не то хотела сказать!
– Все хорошо, девочка, – добродушно рассмеялась тетушка Суок. – Ты – умница и все правильно говоришь. Но у меня было одно смягчающее обстоятельство. Или отягчающее – как посмотреть. Я была влюблена в Тибула. Выступая в цирке, я была с ним. А если бы пошла учиться, это означало бы разлуку, на которую я согласиться не могла. Теперь понимаешь?
– Теперь понимаю, – вздохнула я. – А он вас любил?
– Конечно, любил, – кивнула тетушка Суок. – Но как ребенка. Он звал меня «мой маленький друг». А мне-то хотелось совсем другого – романтики, восхищения, в общем, всего того, о чем грезят девчонки. Я думала: «ничего, вот вырасту, вот тогда…»
Я затаила дыхание. Мне вдруг очень захотелось, чтобы эта история имела счастливый конец. Как будто от этого зависело мое собственное счастье. Тетушка Суок молчала со странной улыбкой.
– И чем все кончилось? – не выдержала я.
– Чем кончилось? Да, как тебе сказать… Тибула увлекали революционные идеи. На девушек он не особенно заглядывался. И я думала, что у меня есть время, чтобы вырасти и доказать ему, что лучше меня никого на свете нет, – она снова засмеялась. – Да, успех у публики меня избаловал. Я была достаточно высокого мнения о себе.
А потом – мне тогда было лет пятнадцать – дядюшке Бризаку с возрастом стало тяжело одному вести хозяйство нашего балаганчика, и он нанял девушку готовить, стирать, чинить костюмы и шить новые. Жить сразу стало легче и удобнее. И вот Тибул… не то, чтобы он как-то особенно влюбился, не было у них никаких искрометных отношений… Но ему было удобно, что она рядом. Он к ней привык. Знаешь, когда человек то жонглирует на проволоке, то проводит народные митинги, ему нужны минуты покоя, уюта и комфорта, чтобы набраться сил для завтрашних свершений. Бригитта ему это обеспечивала. И вот как-то он мне говорит:
– Знаешь, дружок, я думаю, может, мне на ней жениться, а? С ней удобно, спокойно, не надо беспокоиться о бытовых мелочах, можно полностью отдаться работе. Ты как считаешь?
Представляешь, каково мне было такое услышать! Рухнули все мои мечты! Как же было больно и обидно!
– Представляю! – охнула я. – И что? Женился?
– Слушай дальше! От обиды я сбежала в Америку.
– Как это?
– Мы давали представления в портовом городе, когда Тибул произнес эти ужасные для меня слова. А я была маленькая несмышленая гордячка. Решила: ах так!? Ну и оставайся со своей Бригиттой, а меня больше не увидишь! – тетушка Суок добродушно рассмеялась. – Я никому ничего сказала, села на корабль и уплыла, заплатив за проезд все деньги, которые у меня были. Оставила только записку, чтобы нашли ее уже после выхода корабля в море.
– Надо же! Я и не знала, что вы были в Америке! – изумилась я. – А когда вернулись? Вы долго там жили?
– Почти совсем не жила. Доехала и, когда корабль отправился в обратный путь, вернулась. Правда, на это ушел почти год.
– Вы так тосковали по Тибулу, что простили его? – обрадовалась я.