Понимая, для чего именно меня пригласили в дом Серова, долго дома реву и пытаюсь смириться с тем, на что мне придётся пойти. Пытаюсь себя успокоить тем, что я уже давно не маленькая девочка, и половые отношения в современном мире — это нормально.
Нормально, но не когда ты продаёшься.
И всё же я готова пойти на это, потому что этот мужчина оплатил операцию Оли, и моей сестре совсем скоро станет хорошо. Она не будет плакать от боли, и на её лице появится улыбка.
Говорят, что матери сделают всё за улыбку своего ребёнка. На сёстрах это тоже работает.
Надеваю красивый комплект нижнего белья, выбираю свободные приличные брюки и блузку поверх. Делаю себе макияж и даже волосы лёгкими волнами укладываю. Покупаю в цветочном магазине рядом с домом ромашки и сажусь в заказанное такси.
Подхожу к воротам дома Серова, и меня сразу же впускают, словно меня одну здесь и ждут. Охрана указывает мне путь, и я иду к дому, почти не слыша ничего вокруг.
Внутри домработница помогает мне убрать куртку на вешалку в шкаф и показывает направление, где её шефа найти можно.
Ярослава застаю в гостиной сидящим на диване с чашечкой чёрного чая. Увидев меня, мужчина опускает чашку на журнальный столик, и я замечаю в ней неуклюже нарезанную дольку лимона. А рядом вижу поднос с ножом и лимоном.
И как-то сразу спокойно становится. Эта маленькая деталь сразу же делает Ярослава простым и обычным в моих глазах. Таким же, как мой папа. Он тоже любил чёрный чай с лимоном. Добавлял туда ещё две-три ложки сахара, чтобы кое-что слиплось.
— Цветы, — вручаю Серову, подойдя.
— Ромашки, — улыбается он и берёт букет. Поднимается и с ним идет к накрытому столу, где опускает цветы в пустую вазу. — Ты извини, что я тебя попросил. Бывает, что у моих гостей аллергия на пыльцу. И я ошибаюсь с выбором. Я всегда прошу людей приносить цветы. Аллергики приносят те, что не вызывают у них приступов, и так мы обеспечиваем всем комфорт. Остальные же просто приносят разные букеты. Я могу и сам украсить нашу трапезу, но людям, а в особенности моей матери и сестре, не нравится то, что я обычно ставлю на стол, — разворачивается ко мне. — А стол без цветов кажется каким-то пустым, не так ли?
— Почему вашей маме и сестре не нравится? — спрашиваю его, и он ухмыляется одним уголком губ.
— Рагу ещё готовится, поэтому пойдём, — тянет ко мне руку, и я, вздохнув, киваю, вкладывая свою ладонь в его. — Я хочу тебе показать, почему им не нравится.
— Даже интересно.
— Я беру цветы из своей личной оранжереи, — ведёт меня по коридорам, рассказывая о странных порядках своего дома. — Мои розы всегда у меня под рукой, и я даже сам их подрезаю, чтобы поставить на стол, — открывает для меня дверь, пропуская первой. И я отпускаю его руку, в которой моей маленькой ладошке было пусть и волнительно, но тепло и уютно.
— Розы, — вздыхаю шёпотом, поняв, что именно хотел показать Ярослав. — Но… но почему они такие? — оглядываюсь на мужчину удивлённо.
— Один селекционер для меня вывел данный сорт, — дотрагивается до серых, ужасающих, будто пустых без цвета роз. Они красивы и завораживают, но пугают до ужаса. Кажется, что со зрением что-то произошло, и ты больше не видишь цветов. И даже зелёные листья выглядят как-то опустошённо. — Только вот живёт этот сорт после цветения максимум неделю. Маме и Еве не нравятся совсем эти цветы. Они считают, что я специально загоняю себя в серость.
— Но ведь они правы, — отзываюсь, вставая на сторону родственников мужчины. — Эти розы не имеют цвета. И это выглядит ужасающе!
— Теперь ты понимаешь, почему я попросил принести цветы тебя? — дарит что-то похожее на улыбку, решив не принимать моё недоумение.
— Да, — киваю и выхожу из оранжереи, которая словно бы давит на меня тем, что в ней всё серо и уныло.
Позволяю Серову отвести меня обратно и усадить за стол. И почти сразу же нам приносят рагу, различные виды сока, салатов и других деликатесов.
— Я пыталась сегодня поговорить с вами в ресторане, — заговариваю, когда нам приносят десерт. Ранее мы беседовали о цветах, и я узнала, какие растения предпочитают его сестра, мать и помощница. Но к важному так и не подошли.
— Я не хотел этого.
— Почему?
— Ты бы начала отказываться от денег, — предполагает он безразлично. — Стала бы плакать и благодарить. Мне этого не нужно, Мария. Сейчас же ты спокойна, и в тебе нет того отчаяния, и мы можем говорить..
— То есть вы просто не хотели, чтобы я падала вам в ноги?
— Да, — кивает он, подумав. — Девушка не должна так себя вести в ответ на помощь мужчины. Это немного оскорбляет, — ухмыляется.
— Каким образом благодарность может оскорбить?
— Просто благодарность — нет, но “падать в ноги” — может, — цитирует меня. — Для какого-то урода это, может быть, и нормально, но для настоящего мужчины — нет.
— Ярослав, — поднимаюсь на ноги и иду к мужчине. Время благодарностей пришло. Я так этого боялась, но больше не стоит оттягивать неизбежное. И пусть меня всю трясёт, и мне страшно, я должна это сделать.
Не ради себя!
— Что, Мария? — поднимает он взгляд. — Уборную показать?
— Нет, — останавливаюсь рядом с ним. — Я понимаю, зачем вы меня позвали, Ярослав. И я готова, — говорю и наклоняюсь, прикрыв глаза и потянувшись к его губам.
— Шапочка, — хохочет он, и я, открыв глаза, вижу, как он отвернулся, дабы избежать моего поцелуя. — Мне не нужны поцелуи в качестве благодарности.
— Я бы не остановилась на одном поцелуе, — выпрямляюсь, избегая его взгляда.
Всё же я не такая решительная, чтобы говорить об этом прямо.
— И спать со мной из благодарности тоже не надо, — старается говорить он без насмешки. — Думаешь, я всё это сделал, чтобы затащить тебя в свою кровать? Извини, но нет. Я могу просто щелкнуть пальцами, и через секунду в моей постели будет кто угодно, — отодвигает меня в сторону и, встав, идёт к цветам, которые я принесла. — Отчим учил меня тому, что неважно, твоя это женщина или нет, сильно ты ей помог или совсем немного — единственная благодарность, которую ты можешь принять — это её улыбка. И твою улыбку, Красная Шапочка, я уже получил.
— Но вы оплатили операцию… Только ради улыбки?
— Да, — соглашается. — Я отдал много денег за это. Но не считаешь ли ты, что это слишком большая цена за то, чтобы просто переспать с тобой?
— А улыбка того стоит?
— Улыбка стоит намного больше, Мария, — печально опускает взгляд на свою руку.
— Чего вы тогда хотите?
— Ничего, — отвечает, повернувшись ко мне. — Но буду не против, если завтра ты полетишь со мной в Швейцарию. На отдых. Просто как компания.
“Разве я могу отказаться?” — мысленно хмыкаю.
— Но ты можешь мне отказать, — словно мысли мои читает. — Я найду себе другую компанию. Игнатьев уже вещи пакует. Так что — кого брать? Тебя или Игнатьева?
Глава 13. Красная Шапочка
— Мамуль, меня отправляют в командировку, — вру родительнице спокойным голосом, говоря по телефону.
Не люблю я обманывать. Особенно маму.
Но иначе она бы меня не поняла и не отпустила. От денег Ярослава отказалась бы обязательно, но меня продать ему не решилась бы.
Но ехать с ним — это моё решение! Я взрослая и несу ответственность за свои действия, слова и поступки.
Кидаю виноватый взгляд на Серова, который сочувственно смотрит на меня в ответ. Мы с ним обсудили то, что мама меня не захочет отпустить. Мужчина настоял на том, чтобы я предупредила маму, но я-то её знаю. Её и её характер, которым в неё пошла.
Поэтому вру.
— Надолго? — спрашивает она.
— На пару дней. Всё включено. Ты помнишь, я часто езжу по работе, — говорю ей, кинув взгляд на путёвку. — Важный клиент. Не могу отказать, — кидаюсь короткими лживыми фразами, отчего язык с мылом вымыть хочется.