– Я буду сопровождать вас в этом походе, – сказал Лорсен. – У меня есть списки переселенцев, подозреваемых в сочувствии повстанцам. Или в мятежных настроениях.
– Нет ничего более опасного, чем вольнодумство! – усмехнулся Коска.
– В частности, его Высокопреосвященство Архилектор предусмотрел вознаграждение в пятьдесят тысяч марок за поимку живым главного зачинщика восстания – мятежника, именуемого Контусом. Также он известен под именем Саймок. Духолюды называют его Черная Трава. В Ростодской резне он использовал кличку…
– Довольно кличек, я вас умоляю! – Коска потер виски, будто бы испытывал боль. – После ранения в голову в сражении при Афиери у меня ужасная память на имена. От этого у меня постоянные трудности. Но сержант Балагур запоминает каждую мелочь. Если этот ваш Коншус…
– Контус.
– А я как сказал?
– Коншус.
– Вот видите! Если он в Ближней Стране, то он будет вашим.
– Живым, – подчеркнул Лорсен. – Он должен ответить за свои преступления. Он послужит уроком. Его следует наказать в назидание остальным!
– Уверен, его пример будет для всех весьма поучительным.
Пайк бросил еще щепоть крошек в растущую стайку птиц.
– В средствах мы вас не ограничиваем. Единственное, о чем я бы попросил, – оставьте на пепелище хоть что-то, что можно было бы присоединить к державе.
– Но вы же понимаете, рота наемников – скорее дубина, чем скальпель.
– Его Высокопреосвященство выбрал способ и понимает его ограничения.
– Достойнейший человек, наш Архилектор. Мы с ним довольно близко знакомы, как вы знаете…
– Еще один очень важный пункт, прописанный в договоре, как вы видите, касается необходимости любой ценой избегать каких бы то ни было столкновений с Империей. Любых и всяческих, вы меня понимаете? – скрежет вновь прорезался в голосе Пайка. – Легат Сармис бродит вдоль границы, словно разъяренный духолюд. Я не думаю, что он ее пересечет, но в любом случае он – человек решительный, жестокий и кровожадный, с которым лучше не шутить. Его Высокопреосвященство не желает в ближайшее время ввязываться в войну.
– О, не переживайте, я избегаю столкновений при малейшей возможности, – Коска похлопал по рукояти оружия. – Мечом следует угрожать, но не обнажать.
– У нас есть подарок для вас, – Наставник Пайк указал на укрепленный фургон – дубовое чудовище, окованное железом, которое тащила восьмерка мускулистых коней.
Он представлял собой нечто среднее между повозкой и крепостью – узкие окна-бойницы, зубчатый парапет по верху, откуда защитники могли бы стрелять по окружившим их врагам. Далеко не самый полезный подарок, но Коску никогда не интересовала польза.
– Это мне?! – Старик прижал сухие руки к позолоченному нагруднику. – Он станет моим убежищем в диких пустошах!
– Внутри него… – сказал Лорсен. – Некая тайна. Нечто, что Его Высокопреосвященство хотел бы испытать.
– Обожаю неожиданности! Ну, кроме таких, как вооруженный отряд за моей спиной. Можете передать Его Высокопреосвященству, что принять его подарок – честь для меня. – Коска поднялся, вздрогнув, когда хрустнули его старческие колени. – Как насчет бумаг по договору?
– Здесь… – Темпл оторвался от предпоследней страницы. Договор отталкивался от того, на подписании которого он настоял в прошлый раз, в отдельных пунктах был недвусмысленным, зато в других – невероятно щедрым. – Несколько спорных мест по поводу снабжения… – он запнулся, подбирая слова для возражений. – Еда и вооружение предусмотрены, но следует добавить…
– Мелочи! Они нас не задержат. Давайте немедленно подпишем бумаги и в путь! Чем больше наши люди томятся без дела, тем тяжелее потом оторвать их задницы. Ни одна стихия не бывает столь опасна для жизни и коммерции, как бездельничающий наемник.
Ну, разве что занятый наемник.
– Было бы полезно еще немного…
Коска шагнул вперед, положив ладонь на плечо Темпла.
– Есть какие-то юридические разногласия?
Темпл помедлил, подбирая слова, которые могли бы убедить человека, которого не могло убедить ничего.
– Нет, не юридические…
– Финансовые разногласия? – предположил Коска.
– Нет, капитан-генерал…
– Тогда?..
– Вы помните, как мы впервые познакомились?
Морщинистое лицо Коски внезапно озарилось той яркой улыбкой, на которую он иногда бывал способен, пребывая в благостном настроении и полный добрых намерений:
– Да, конечно. На мне был синий мундир, а ты кутался в какие-то бурые тряпки.
– Вы тогда сказали… – Сейчас это казалось невероятным. – Вы сказали, что мы вместе будем творить добро.