– Больше никаких прозвищ, прошу вас! – Коска потер виски, словно они болели. – После ранения в голову в битве при Афиери я страдаю ужасной памятью на имена. Это источник постоянных затруднений. Но сержант Дружелюбный помнит все детали. Если ваш человек, Конхус…
– Контус.
– А как я сказал?
– Конхус.
– Ну вот опять! Если он в Близкой Стране, он будет вашим.
– Живым, – отрезал Лорсен. – Он должен ответить за преступления. Он должен получить урок. Он должен быть выставлен на всеобщее обозрение!
– И я уверен, из него получится поучительное зрелище!
Пайк бросил очередную щепотку крошек своей растущей стайке.
– Средства мы оставляем на ваше усмотрение, генерал-капитан. Мы бы только попросили оставить что-то в пепле пригодное для аннексии.
– Как вы уже понимаете, Компания наемников это скорее дубина, чем скальпель.
– Его Преосвященство выбрал средство и понимает его ограничения.
– Архилектор – воодушевляющий человек. Мы, как вы знаете, близкие друзья.
– Его единственное условие, ясно обозначенное в контракте, как видите, чтобы вы избегали любых неясностей с Империей. Любых и всяких, понятно? – Та скрежещущая нотка снова появилась в голосе Пайка. – Легат Сармис все еще охотится вдоль границы, как злобный призрак. Не думаю, что он перейдет ее, но в любом случае, он определенно не тот человек, с которым стоит шутить, он самый неуступчивый и кровожадный. Его Преосвященство не желает войн в настоящее время.
– Не беспокойтесь, я избегаю сражений везде, где только возможно. – Коска радостно похлопал по эфесу. – Мечом надо грозить, а не обнажать его, а?
– Также у нас есть для вас подарок. – Наставник Пайк указал на укрепленный фургон. Это был дубовый монстр, обитый клепаным железом и запряженный восьмеркой мускулистых лошадей. Нечто среднее между транспортным средством и замком, с шлицованными окнами и зубчатым парапетом наверху, из-за которого защитники могли, по всей видимости, стрелять по окружающим врагам. Далеко не практичный подарок, но Коска никогда не интересовался практичностью.
– Для меня? – Старик прижал свои морщинистые руки к позолоченному нагруднику. – Он будет моим домом в пустыне!
– Внутри него… секрет, – сказал Лорсен. – Кое-что, что его Преосвященство очень сильно хотел бы испытать.
– Обожаю сюрпризы! Те, что не включают вооруженных людей позади меня. Вы можете передать его Преосвященству, что это будет честью для меня. – Коска встал, морщась оттого, что его колени громко щелкнули. – Что насчет бумаг по Соглашению?
Темпл оторвался от предпоследней страницы.
– Ну… – Контракт был основан на том, что он подготовил для их предыдущего соглашения, был недвусмысленным в каждой части и даже более щедрым в некоторых. – Несколько спорных вопросов со снабжением, – замялся он, нащупывая возражения. – Пища и вооружение включены, но параграф на самом деле должен…
– Детали. Нет причин для задержки. Давайте подпишем бумаги, и люди готовы выдвигаться. Чем дольше они бездействуют, тем труднее оторвать их задницы. Нет силы в природе столь же опасной для жизни и коммерции, как наемник без занятия.
Кроме, пожалуй, наемника с занятием.
– Было бы благоразумно позволить мне еще немного…
Коска подошел ближе, снова кладя руку на плечо Темпла.
– У тебя есть юридические возражения?
Темпл помедлил, подбирая слова, которые могли бы иметь значение для человека, для которого ничто не имело значения.
– Не юридические, нет.
– Финансовые? – предположил Коска.
– Нет, генерал.
– Тогда…
– Помните, как мы впервые встретились?
Коска внезапно улыбнулся той светлой улыбкой, на которую лишь он был способен, его глубоко изборожденное лицо излучало благодушие и доброжелательность.
– Конечно. Я был в том голубом мундире, а ты в грязных обносках.
– Вы сказали… – Сейчас это казалось невозможным. – Вы сказали, мы будем делать добро вместе.
– А разве мы не делали, в основном? Законно и возмездно? – Хотя весь спектр добродетелей выстроен между этими полюсами.
– И… нравственно?
Лоб Старика сморщился, будто слово было на чужом языке.
– Нравственно?
– Генерал, пожалуйста. – Темпл принял свой самый искренний вид, чтобы обратить внимание Коски. И Темпл знал, что может выглядеть искренним, когда на самом деле верит. Или ему есть что терять. – Умоляю. Не подписывайте эти бумаги. Это будет не война, это будет убийство.
Брови Коски поднялись.
– Велика разница для тех, кого похоронят!
– Мы не судьи! Что будет с людьми этих городов, когда среди них появятся люди, жадные до грабежа? Женщины и дети, генерал, которые не участвовали в восстании. Мы лучше этого.