Она сильно сжала челюсть и осторожно вошла в комнату, держась в тени, особо не прячась, но и не привлекая к себе внимание. Это было несложно, поскольку Ламб делал прямо противоположное, вопреки своему обыкновению. Он прогулялся до другого конца прилавка и прислонился к нему, положив свои большие кулаки на треснувшее дерево.
– Хорошо, что ночью можно сюда заглянуть, – сказал он трактирщику, снимая шляпу и так громко стряхивая с нее воду, что все уставились на него. Только глубоко посаженные глаза старой женщины-духа следили за Шай, пока она кралась вдоль стены.
– Немного дождливо снаружи? – сказал трактирщик.
– Польет еще немного, и сможешь организовать приработок переправой через улицу.
Трактирщик оглядел посетителей с некоторым удовлетворением.
– Мог бы, если б это приносило прибыль. Слышал, толпы идут через Близкую Страну, только здесь они что-то не толпятся. Хочешь выпить?
Ламб стянул перчатки и беспечно бросил их на прилавок.
– Мне пива.
Трактирщик потянулся к металлической чашке, отполированной до блеска.
– Не эту, – Ламб указал на здоровую старомодную и запылившуюся глиняную кружку на верхней полке. – Мне нравится то, чей вес я могу почувствовать.
– Мы говорим о кружках или о бабах? – спросил трактирщик, вытягиваясь, чтобы достать ее.
– А почему бы не о том и о другом? – ухмыльнулся Ламб. Как он может улыбаться, сейчас? Шай зыркнула на троих мужиков у другого конца прилавка, склонившихся над своими кружками.
– Ты откуда? – спросил трактирщик.
– С востока. – Ламб сбросил промокший плащ. – Северо-восток, рядом со Сквердилом.
Один из трех мужчин, с рыжими волосами, посмотрел на Ламба, шмыгнул носом и отвернулся.
– Далековато. Сотня миль, наверное.
– Может быть и больше. По дороге, что я выбрал, к тому же на чертовой воловьей повозке. Моя старая задница превратилась в фарш.
– Ну, если ты думаешь двигаться дальше на запад, я бы подумал еще раз. Много народу направляется туда, жадных до золота. Слышал, из-за них духи зашевелились.
– Это точно?
– Определенно, друг, – встрял человек в шубе, высовывая голову, как черепаха из панциря. У него был самый глубокий, самый скрипучий голос из тех, что Шай когда-либо слышала, а уж она наслушалась всяких в свое время. – Они зашевелились везде по Далекой Стране, как если разворошить муравейник. Рассерженные, объединенные и ищущие, кому бы отрезать уши, как в старые времена. Я слышал, даже Санджид снова обнажил свой меч.
– Санджид? – Трактирщик повертел головой, будто воротник стал слишком тесным.
– Император Равнин собственной персоной. – Шай показалось, что старый ублюдок наслаждается своими страшилками. – Его духи вырезали целый караван старателей в пустыне не больше пары недель назад. Тридцать человек, наверное. Отрезали им уши и носы, и не удивлюсь, если и члены тоже.
– Какого черта они потом с ними делают? – спросил, передернувшись, фермер и уставился на старую женщину-духа. Она не ответила. Даже не пошевелилась.
– Если уж ты твердо намерен ехать на запад, я бы ехал в большой компании и убедился бы, что у этой компании есть немного юмора и много хорошей стали, вот что я бы сделал. – И старик убрался обратно в свою шубу.
– Хороший совет, – Ламб поднял ту большую кружку и медленно отхлебнул. Шай сглотнула вместе с ним, внезапно тоже захотев пива. Черт, ей хотелось убраться отсюда. Убраться или приняться уже за дело. Но каким-то образом Ламб был сейчас так спокоен, как если бы он пахал.
– Однако я пока не решил точно, куда направляюсь.
– Что привело тебя так далеко? – спросил трактирщик.
Ламб начал закручивать влажные рукава рубашки, большие мускулы перекатывались на его предплечьях, покрытых седыми волосами.
– Преследую тут кое-каких людей.
Рыжеволосый снова обернулся, шквал подергиваний пробежал через его плечо до лица, и на этот раз он продолжил смотреть. Шай позволила ножу выскользнуть из ее рукава, вне поля зрения за ее рукой, горячие и липкие пальцы обхватили рукоять.
– Зачем тебе это? – спросил трактирщик.
– Они сожгли мою ферму. Украли моих детей. Повесили моего друга. – Ламб говорил так, будто тут не о чем было особо болтать, затем он поднял свою кружку.
Комната провалилась в такую тишину, что внезапно стало слышно, как он глотает. Один из торговцев обернулся посмотреть, его брови были изогнуты в тревоге. Высокая Шляпа потянулся к своей кружке и так сильно ее схватил, что Шай увидела сухожилия на его руке. Лиф выбрал этот момент, чтобы проскользнуть в дверь и теперь болтался на пороге, мокрый и бледный, не зная, что ему делать. Но все были слишком сосредоточены на Ламбе, чтобы уделять ему какое-либо внимание.