– Клай?!– взревела она. Шепотом ничего не добьешься. – Клай!
Торговец нахмурился, пойманный в середине взвешивания муки на весах высотой с человека.
– Шай Соут в Сквердиле[7]. Неудачный денек.
– Похоже на то. Тут ведь полный город болванов, которых тебе надо обжулить. – Она выделила последнее слово, заставив несколько голов повернуться, и Клай уткнул в бока свои большие кулаки.
– Никто никого не обжуливает, – сказал он.
– Пока я слежу за делами.
– Я и твой отец согласились на двадцать семь, Шай.
– Ты знаешь, что он мне не отец. И ты знаешь, что ни хрена не договорился, пока я с этим не согласилась.
Клай поднял бровь на Ламба, и северянин уставился прямо в землю, двигаясь в сторону, словно пытаясь исчезнуть с глаз долой. Несмотря на всю массу, у Ламба был слабый взгляд, и он отводил его, стоило кому-нибудь на него взглянуть. Он мог быть милым человеком и работягой, и он честно заменял отца Ро и Питу, и Шай тоже, если она давала ему шанс. В целом неплохой человек, но, видят мертвые, он был разновидностью труса.
Шай было стыдно за него, и из-за него, и это ее раздражало. Она ткнула пальцем в лицо Клаю, словно это был обнаженный кинжал, который она без сомнений пустила бы в дело.
– Сквердил странное название для города, где так ведут дела! В прошлом году ты платил двадцать восемь, и у тебя не было и четверти нынешних покупателей. Я возьму тридцать восемь.
– Чего? – Голос Клая взвился даже выше, чем она предполагала. – У тебя там золотые зерна?
– Именно. Высшее качество. Смолотые моими собственными сбитыми в кровь руками.
– И моими, – добавил Ламб.
– Цыц, – сказала Шай. – Я возьму тридцать восемь, и хрен ты меня сдвинешь.
– Не делай мне одолжений! – взбесился Клай, жирное лицо изрезалось гневными морщинами. – Только потому, что я любил твою мать, предлагаю двадцать девять.
– Ты никогда не любил ничего, кроме своего кошелька. Что угодно меньше тридцати восьми, и я скорее сяду напротив твоего магазина и стану предлагать всем этим проходящим чуть дешевле, чем предлагаешь ты.
Он знал, что она это сделает, даже если это будет ей не выгодно. Никогда не угрожай, если хотя бы вполовину не уверен, что выполнишь угрозу.
– Тридцать один, – выдохнул он.
– Тридцать пять.
– Ты задерживаешь всех этих хороших ребят, самолюбивая сука! – Или она показывала хорошим ребятам, сколько он прибыли выжуливает, и рано или поздно до них дойдет.
– Они отбросы, и я буду их задерживать, пока Иувин не вернется из земли мертвых, а это значит тридцать пять.
– Тридцать два.
– Тридцать пять.
– Тридцать три, и можешь заодно сжечь мой магазин, когда уйдешь.
– Не искушай меня, толстяк. Тридцать три, и добавь пару тех новых лопат, и немного корма для моих волов. Они жрут почти столько же, сколько ты. – Она плюнула на ладонь и протянула ему.
Клай скривил рот, но так же плюнул, и они пожали руки.
– Твоя мать была не лучше.
– Терпеть ее не могла. – Шай локтями пробила себе дорогу назад к двери, оставляя Клая выпускать свое раздражение на следующего покупателя. – Не особо трудно, так ведь? – Бросила она Ламбу через плечо.
Большой старый северянин теребил мочку уха.
– Думаю, я бы лучше остановился на двадцати семи.
– Это потому что ты разновидность чертова труса. Лучше сделать, чем жить, боясь этого. Разве не ты мне все время это твердил?
– Время показало мне недостатки этого совета, – пробормотал Ламб, но Шай была слишком занята, поздравляя себя.
Тридцать три было хорошей ценой. Она прикинула в уме, и тридцать три позволяли оставить что-то на книги для Ро, когда они починят протекающую крышу амбара и купят пару свиней на развод, чтоб заменить тех, которых зарезали зимой. Может им хватит и на семена, чтобы постараться вырастить капусту на заднем участке. Она ухмылялась, думая о том, что сможет выправить с этими деньгами, что сможет построить.
"Не нужна большая мечта", – говорила ее мать, когда изредка бывала в хорошем настроении, – "хватит и маленькой".
– Давай отнесем мешки, – сказала она.
Возможно, он был уже в годах, возможно, стал медлительным, как любимая старая корова, но сил у Ламба, как всегда, хватало. Никакой вес его не мог согнуть. Все, что Шай нужно было делать, это стоять на фургоне и скидывать мешки один за другим ему на плечи, пока он стоял, жалуясь меньше чем фургон под грузом. Затем он понес их, четыре за раз, и скинул Клаю во двор, легко, словно в них были перья. Шай, наверное, весила вполовину меньше его, но ее задача была легче, и она была моложе на двадцать пять лет; но все же, довольно скоро, влага из нее сочилась быстрее, чем из свежевыкопанного колодца; жилетка приклеилась к спине, а волосы к лицу; руки покрылись розовыми ссадинами от мешковины и белой пылью от зерна; язык застрял в щели между зубами, когда она дико чертыхалась.