– А если в городе есть повстанцы? – фермер прислонился к прилавку рядом с ними, многозначительно закатывая рукав. На его мускулистом предплечье была татуировка. Независимость, свобода, правосудие. Таким образом, здесь был бич могущественного Союза, коварный враг Лорсена, вселяющий ужас повстанец во плоти. Темпл посмотрел в его глаза. Если это было лицо зла, оно было весьма изможденное.
Сафин осторожно подбирал слова:
– Тогда у них есть менее часа, чтобы сдаться и уберечь людей этого города от кровопролития.
Костлявый мужик улыбнулся. В его улыбке не хватало радости и нескольких зубов.
– Я могу отвести вас к Шилу[17]. Пусть выбирает, во что верить.
Видимо, он не верил ничему из этого.
– Тогда веди нас к Шилу, – сказал Сафин. – Хорошо.
– Хорошо? – прошептал Темпл. Чувство грядущей катастрофы теперь почти душило его. Или, возможно, это было дыхание повстанца. У него определенно было дыхание зла, если не чего-нибудь еще.
– Вам придется сдать оружие, – сказал он.
– С величайшим уважением, – сказал Темпл, – Но я не уверен…
– Сдавай. – Темпл был удивлен, увидев, что женщина у огня держала заряженный арбалет и решительно направляла на него.
– Теперь уверен, – прохрипел он, вытаскивая нож из ремня двумя пальцами. – У меня лишь один, очень маленький.
– Неважен размер, – сказал костлявый, вырывая его из руки Темпла, – главное, куда его воткнуть. – Сафин расстегнул свой пояс для меча, и тот его тоже забрал. – Пойдем. И будет хорошо, если без резких движений.
Темпл поднял ладони.
– Я всегда стараюсь их избегать.
– Полагаю, одно ты сделал, когда пошел за мной сюда, – сказал Сафин.
– И как я об этом жалею.
– Заткнитесь. – Костлявый повстанец повел их к двери, женщина шла на безопасном расстоянии, держа их на прицеле. Темпл уловил синеву татуировки на ее запястье. Парень шатаясь шел позади, на одной из его ног была шина, и ремень сумки крепко сжимал его грудь. Если б не страх смерти, эта процессия выглядела бы забавно. Темпл всегда находил страх смерти лучшим антидотом к комичному.
Шил оказался тем стариком, который наблюдал, как они входили в город, несколькими минутами раньше. Какими счастливыми они казались сейчас. Он чопорно стоял, отгоняя муху, а затем, словно в раздумье, даже еще более чопорно наклонился к своему мечу и шагнул с крыльца.
– Что тут, Данард? – флегматично спросил он каркающим голосом.
– Поймал этих двоих на постоялом дворе, – сказал костлявый.
– Поймал? – спросил Темпл.
– Заткнись, – сказал Данард.
– Сам заткнись, – сказал Сафин.
Шил проделал нечто среднее между отрыжкой и прочисткой горла, затем с трудом проглотил результаты.
– Давайте все посмотрим, сможем ли мы найти компромисс между тем, чтобы болтать чересчур много и не говорить вовсе. Я Шил. Я говорю от имени здешних повстанцев.
– Всех четверых? – спросил Темпл.
– Было больше. – Он выглядел скорее грустным, чем злым. Он выглядел полностью выжатым и, можно надеяться, готовым сдаться.
– Меня зовут Сафин, и я пришел предупредить тебя…
– Мы, похоже, окружены, – усмехнулся Данард. – Сдадимся Инквизиции, и Аверсток простоит следующий день.
Шил повернул свои серые водянистые глаза на Темпла.
– Согласись, история притянута за уши.
Неважно, легко или трудно, неважно, каким извилистым путем они попали сюда, был только один способ закончить начатое – убедить этого человека в том, что они говорят правду. Темпл посмотрел на него с самым искренним выражением лица. С тем самым, которым он убедил Кадию, что не будет больше воровать; с тем самым, с которым он убедил жену, что все будет хорошо; с тем самым выражением, с которым говорил Коске, что ему можно верить. И разве они ему не поверили?
– Мой друг говорит правду, – Он сказал это медленно, осторожно, словно здесь были только они. – Пойдемте с нами, и мы сможем спасти жизни.
– Он лжет. – Костлявый ткнул Темпла в бок навершием меча Сафина. – Там никого нет.
– Зачем нам просто приходить сюда и лгать? – Темпл проигнорировал тычок и продолжил смотреть на истощенное лицо старика. – Что бы мы с этого получили?
– А зачем вам это делать? – спросил Шил.
Темпл помедлил мгновение, с полуоткрытым ртом. Почему не сказать правду? По крайней мере, это было оригинально.
– Нас тошнило от того, что никто этого не делал.
– Ух. – Похоже, эти слова что-то в нем задели. Рука старика убралась с рукояти меча. Не капитуляция. До капитуляции далеко, но это уже что-то.