– Да что такое? – сладко потягиваясь, бормотала Оленька, зацепившись одним глазком за воздушный шар из сновидений, а вторым, щурясь, смотрела на смешные пузыри вокруг кривившихся узких губ. Спохватилась, вскочила, послушно поспешила вслед свекрови.
– Я спрашиваю, что это?! – Эмма Эрнестовна, согнув указательный палец крючком, возбуждённо стучала костяшкой о край раковины.
Наивно улыбаясь, Оленька в недоумении тёрла кулачками глаза, сладко зевала и потягивалась. В плюшевой пижаме было так уютно и совсем не хотелось выходить за пределы комфорта. Зачем портить себе настроение из-за какой-то ерунды. Она отлучилась и вернулась в ванную комнату с губкой для мытья посуды. Но тут свекровь издала истошный вопль, лицо перекосило, как от зубной боли: с пальца свисала жёлтая слизь.
– Я всё уберу, Эмма Эрнестовна, ну успокойтесь. Ну, торопился Виталик, не заметил, с кем не бывает? – оправдывалась невестка, пытаясь сгладить обстановку.
– Да что за спешка такая! – всё больше раздражалась свекровь: разве ты не видишь: это же гной, самый настоящий! Значит, у сына моего – гайморит, а он на работу поехал? А ты в постельке нежишься, бока отлёживаешь. А если это – ковид?
– Ох! – Эмма Эрнестовна села на край ванны и схватилась за грудь.
Оленька побежала на кухню, плеснула корвалола в стакан воды, подумала секунду, добавила «Капли Зеленина» и вернулась. Свекровь залпом выпила и впала в оцепенение.
– Вам лучше? – мягкий голос невестки шёл откуда-то сверху: как вы себя чувствуете?
Множество ярких лампочек с навесного потолка слепили, свет просвечивал светло-русые волосы, образуя ореол вокруг головы Оленьки, силуэт её слегка расплывался…
– Может, скорую вызвать?
– Нет… не надо, мне лучше… прилечь бы…
До дивана они шли очень медленно. Оленька поддерживала свекровь за талию, а другой рукой согревала её холодную маленькую кисть. Эмма Эрнестовна молчала… вдруг захотелось прижаться, довериться этой молоденькой дурнушке, забыться в призывной теплоте, забыть тревогу, боль за сына непутёвого. Тридцать лет детине, а куда он без мамки? Без мамки – никуда! Привык, чтобы всё ему на блюдечке, чтобы за ним ухаживали, обслуживали, убирали. В тридцать лет третий раз женился… неизвестно на ком, непонятно зачем…
Оленька услужливо поправила подушку, заботливо укрыла пледом и проворковала:
– Всё хорошо, вы не волнуйтесь так. Температура у Виталика нормальная, я с утра и вчера перед сном измеряла. И капли в нос с собой положила. Да, главное, аппетит у него отличный, он хорошо позавтракал: кашу и два бутерброда, с ветчиной и сыром.
– Позавтракал? – оживилась свекровь. – Я всегда рано вставала, кормила, провожала, это сегодня что-то…
– Всё хорошо, это вы с дороги вчера утомились. Я тоже рано встаю, готовлю, сразу на весь день, кормлю и провожаю. А после ложусь – на часок-другой: у меня работа вечерняя, надо же высыпаться.
– Ты думаешь – это не ковид?
– Нет, – улыбнулась Оленька: обоняние на месте! Виталик похвалил, как вкусно пахнут мои новые духи… сам же подарил недавно, на День всех влюблённых…
Свекровь всхлипнула о чём-то своём и отвернулась к стене.
Оленька на минутку ушла и вернулась с синей коробочкой:
– Это вам.
– Мне? «Пани Валевски»? Я и забыла, что есть такие духи.
– Они очень хорошие, стойкий аромат, женственный, мамочка их очень любит.
– Спасибо, так приятно, а кстати, где твоя мама? Почему она к нам не пришла?
– Мама с работы поздно возвращается, сами знаете, сколько сейчас дел в больнице, устаёт очень. А в выходные уезжает к сыну, с внуками помогает. Она передаёт вам привет.
– Спасибо. Ты тоже передавай. Что ж, тогда я отдохну немного, раз всё готово…
– Аппетит что-то пропал, – обращаясь к стенке, стала вспоминать молодость Эмма Эрнестовна, когда муж был жив, и каждый год дарил ей «Пани Валевски».
– Может, в этот раз повезёт? – поймала она спасительную мысль. И, уже проваливаясь в сладость дрёмы, ощутила, что тяжесть на сердце прошла: Да, всё будет хорошо… Всё уже хорошо.
Оленька лежала в горячей ванне и разговаривала по телефону. Шумно булькала вода, пенились мыльные пузыри, и чудесно пахло лавандой…
– Вот и славно, девочка моя, ванны с морской солью очень полезны, нервы успокаивают, – утешал в наушниках смартфона родной голос. – А ещё лучше с мятой или хвойные. Я привезу, как Эмма Эрнестовна уедет.
– Мамочка, я не выдержу, я сорвусь, я не знаю, что будет! Она только одну ночь переночевала, а я не могу, ведь она так капризничает!
– Потерпи, доченька, это же не ненадолго, потерпи, милая. Всё будет хорошо.