— Если ты действительно просто хочешь помочь девчонке, то я, пожалуй, похлопочу о ней перед капитаном Лерцем, — обещал Отто Шнайдер.
— Ты все равно пока в ремонте и денек отпуска после сегодняшней заварушки тебе не повредит. Только проведи его с толком, — попросил майор.
Юрген щелкнул каблуками и выкинул руку в нацистском приветствии.
— Хайль Гитлер! — устало ответил Шнайдер.
— Завтра утром зайдешь за всеми необходимыми документами.
На ужин Шмидт подсел за столик Дюран. Молодые пилоты неодобрительно косились на немецкого офицера. Последнее время такие взгляды стали встречаться все чаще и чаще. Юрген не мог понять их причину. Вроде бы и союзники, но в глазах сандолорцев сквозит какая- то ненависть, будто бы немцы в чем-то виноваты перед ними.
— Что ответил твой капитан? — поинтересовался пилот, выставляя с подноса тарелки.
— Ты не поверишь! — наклонилась к нему Селина. Она осмотрелась по сторонам, чтобы никто не подслушал их разговора.
— Месье Лерц, был добр ко мне, словно пастор на исповеди. Выслушал без ругани и дал добро на поездку. Только я не знаю, как мне добраться до Триксила и обратно за одни сутки?
Шмидт понимающе кивнул головой. Сговорчивость Поля Лерца, напрямую зависела от беседы с Отто Шнайдером. Судя по положительному результату, такая беседа состоялась.
— Ты не поверишь, мой командир подписал увольнительную и тоже на сутки. Отдохни, говорит, после боя, ведь твой самолет в ремонте. Может с тобой в Триксил махнуть? — поделился Юрген информацией.
— Правда? — засветились ее глаза.
— Поехали со мной, — предложила Селина.
— Почему-бы и нет? Завтра утром и отправимся, — согласился мужчина. Наперекор сандалорцам он отужинал за одним столом с Селиной Дюран.
Уладив все формальности с документами, парочка на попутке добралась до Нетл-Драза. Городок еще ни разу не подвергался бомбардировкам и поэтому выглядел достаточно мирно. О том, что идет война, можно было лишь судить по большому количеству военных на улице. Обер-лейтенант, заплатив приличную сумму, взял на прокат автомобиль. Дороги Сандолора находились в отличном качестве и поэтому Юрген, гнал не меньше сотни километров в час. В Триксил друзья попали еще до обеда. Заехали в парочку магазинов и завершили свое путешествие в военном госпитале. Дежурная медсестра подсказала, в какую палату им направиться. Девушка открыла деревянные двери с облупленной от времени белой краской, в которую они были покрашены. Обвела глазами жильцов палаты, которые, кто лежал, кто сидел на кроватях. Поль стоял к ней спиной, наблюдая за движением раненных во внутреннем дворике госпиталя, через открытое окно.
— Поль! — радостно воскликнула баронесса и бросилась к Морелю. Мужчина резко обернулся. Дюран не постеснявшись присутствующих, обняла своего друга. Летчик прижал к себе девушку, а сам внимательно рассматривал ее спутника в форме немецких люфтваффе.
— Живой! Почему так долго не писал? — отпрянула от него Дюран и грозно нахмурила бровки.
— Сначала было не до того. Эвакуация, бомбежки, переполненные госпиталя, а потом вдруг подумал, зачем писать? Кто я для тебя? — сам себе задал вопрос пилот.
— Ты мой лучший друг, — ответила Селина.
— Вот именно, что друг, — грустно произнес парень.
— А это кто с тобой? Тоже друг? — поинтересовался Морель и лицо его при этом моментально посуровело.
— Это Юрген. Он привез меня сюда. Мы вместе воюем.
— Понятно, что вместе, — вздохнул Поль. Дюран сделала шаг назад.
— Что с тобой? Ты ведешь себя словно ревнивый муж. Я мчалась сюда за сотню километров, чтобы увидеть тебя, а ты устраиваешь сцену ревности! — разозлилась Селина.
— Извини, я не прав. Мне очень приятно видеть тебя, — пошел на попятную Морель.
— Я подожду тебя у машины, — сказал Шмидт и покинул палату, чтобы не дразнить раненного. Баронесса положила на тумбочку привезенные гостинцы.
— Как ты? Рассказывай. Я ждала твоего возвращения до тех пор, пока немцы не капитулировали в Тунисе. Надеялась, что вот-вот вернешься.
— Прости, Селина. Надо было всё-таки написать. Я тоже думал о тебе. Наверное, эти мысли и помогли мне выкарабкаться. Сейчас самое страшное уже позади. Еще немного поваляюсь в этом раю и снова в строй. Пойдем, погуляем? — предложил Поль. Он взял тросточку и опираясь на нее двинулся к выходу.
— Ты рассчитываешь снова летать? — поинтересовалась девушка, наблюдая, как он обращается с тростью.
— Небо стало моей страстью. Вот только отношение к войне изменилось. Я обязательно добьюсь, чтобы мне разрешили полеты. Как там наша группа?