Их кони шли рядом, так близко, что нога Ларисы почти касалась отполированных до зеркального блеска кавалерийских сапог Амманулы-хана, цеплявшей элегантными медными застежками легкую ткань ее амазонки. Он всегда появлялся на этих прогулках в демонстративном одиночестве, но Ларисе почему-то казалось, что каждым ее движенияем следят еще чьи-то внимательные и недобрые глаза.
- Скажите, Laure, как вашим друзьям удалось убить царя и его семью? - спрашивал эмир, играя хлыстом. - Говорят, вы носили царские бриллианты? И одним из них даже начертили на стекле свой вензель - поверх вензеля царицы? Мне рассказывали, что это было на царской яхте, на вашей великой реке...
- На Волге, - с любезной светской улыбкой подсказывала ему Лариса, которую как будто совершенно не коробила дипломатическая неуместность подобного разговора. Восточный тиран участливо расспрашивал, как именно ее товарищи по партии убили тирана северного. Но если Амманула действительно хочет знать подробности, почему бы не утолить его любопытство?! - Это было на Волге. Но царские бриллианты - колье императрицы Александры Федоровны - я надела лишь однажды - так, для пробы. Как в маскараде.
- Ваш царь, дорогая Laure, был слаб, потому и позволил вам такой маскарад, - так же любезно отвечал ей эмир и сквозь сахарную "французскую" улыбку проглядывал звериный оскал, - Я бы велел перебить всех потенциальных заговорщиков - и вас, мадам, - задолго до того, как они посягнут на мой трон. Из любой тюрьмы можно убежать, но мертвые спокойно лежат в земле. Нет, вас бы я, пожалуй, оставил в живых и сделал своей второй женой... Зачем губить своими руками такую редкостную красоту? И моя первая жена, возможно, скоро бы исправила мое недопустимое мягкосердечие...
- Совершенно с вами согласна, ваше сиятельство, - говорила Лариса, и ее ручка на мгновение игриво касалась пальцев эмира, сжимавших хлыст. - Именно поэтому товарищ Ленин и товарищ Свердлов отдали приказ расстрелять царскую семью в Екатеринбурге. Мертвых нельзя освободить, и мертвым не сбежать из тюрьмы. Но, заметьте, если бы я была вашей супругой, то уговорила бы вас вышвырнуть британцев из Индии еще прежде, чем моя соперница угостила бы меня чашечкой кофе с толченным бриллиантом!
- А если это вам не удалось, вновь составили бы против меня заговор, не правда ли, Laure? Кстати, почему бы не предположить, что ваше обворожительное кокетство со мной - часть реально существующего заговора, паучьи нити которого тянутся отсюда прямо в вашу красную Москву?! - любезный взгляд эмира вдруг стал пристальным и жестким. Легким шенкелем прирожденного наездника он направил своего арабского жеребца так, что он прижался к боку лошади Ларисы. Амманула властно и крепко обхватил ее за талию и, бросив поводья, другой рукой неожиданно грубо взял за подбородок и повернул ей голову так, что их взгляды сплелись, как борющиеся змеи.
- Если это так, мадам, советская миссия повторит судьбу посольства вашего знаменитого поэта Грибоедова в Тегеране настолько стремительно, что вы даже не почувствуете, как вам перережут горло! - с угрозой прошипел Амманула. По телу Ларисы от этого любезного предупреждения прошла противная дрожь, похожая на судороги кролика, попавшего в смертельные кольца удава. Но она не показала, что боится, она никогда не выдавала свой страх. Даже тогда, на Волге! Тонкими, но сильными пальцами стиснув запястье эмира, она решительно отвела его руку.
- Если бы я составила против вас заговор, ваше сиятельство, то позаботилась бы о конспирации, и вы бы ничего не заподозрили до самого конца, - отпарировала она с уничтожающей улыбкой. - Я большевичка, мне не занимать искусства в этом. Но мы не составляем заговоров. Советская республика - верный друг и союзник Афганистана.
Эмир неопределенно оскалился, но все же выпустил ее из своих опасных объятий.
- Ну как же я мог усомниться, конечно же, верный друг и союзник! - с иронией, от которой Ларисе стало жутко, воскликнул он. - Хорошо, продолжим делать вид, что все так, как вы говорите. Но лично вам я замечу в частном порядке: довольно лицемерия! Вы здесь, Laure, для того, чтобы снова стравить меня с англичанами. Вашим хозяевам в Кремле очень хочется, чтобы я ввязался в новую войну. А при условии, что британский лев часто бывал бит, но побежден - очень редко, исход этой войны заранее очевиден. Когда мы ослабеем, вы подымете в моей стране бунт, потом в мановение ока появится очередная скороспелая "советская республика", которая обратится к Москве за военной помощью, и сюда вступит Красная армия. Не так ли, дорогая мадам? Но не обольщайтесь: я не доставлю вам удовольствия увидеть воплощение этого плана, я не так наивен, как ваш царь. Моей стране не нужна война, а мне не нужна революция. Мне нужны только вы, мадам. И вновь не обольщайтесь: лишь для прогулок верхом по утрам! Меня пока забавляет, как вы ловко парируете мои варварские эскапады!
- Помилуйте, ваше сиятельство, какой же вы варвар? - закрыв глаза на последний выпад и собрав в кулак волю и дух, с нежнейшей улыбкой отвечала ему Лариса. - Мы с вами беседуем, точно в Версале. Вас многому научила госпожа эмирша. Она привила вам манеры Короля-Солнце. Мешает только одно маленькое "но"...
- Какое же, Laure? - не менее лучезарно улыбаясь, поинтересовался эмир.
- Король-Солнце не держал гарема наложниц. А вы держите...
Эмир от души рассмеялся:
- Я мог бы ответить, что женщины монарха - личное дело монарха. Но, слава Аллаху, мы, мусульмане, в этом честнее французов: открыто называем своих любовниц любовницами и не стыдимся, когда они рожают нам детей! Не забудьте, что такие забавы, как "тайная любовь" и "тайные любовники" ввела в обиход именно европейская культура!
Амманула-хан вдруг помрачнел и добавил почти печально:
- Нам никогда не понять друг-друга. Мы будем для всех вас - европейцев, большевиков, американцев, - дикарями, мешающими вашим гениальным цивилизаторским экспериментам. Вам нет дела, что я люблю эту свою скудную землю, своих нищих и диких подданных... Люблю, как крестьянин любит каждый камень на своем бедном поле, как сарбоз - свое знамя, как сын - отца и мать. Я не отдам вам ни своей страны, ни своих людей! Вы не возьмете их, даже если сумеете уничтожить меня, а это, заверяю вас, будет непросто! Знаете, в чем главная разница между нами, афганцами, и вами, европейцами? Мы знаем, что после нас этот мир не кончится, и нам не страшно от этого.
Минуту спустя, он уже, как ни в чем не бывало, развлекал Ларису рассказом о том, как во время недавних боев с англичанами возглавил сабельную атаку своего гвардейского полка против бомбейской легкой кавалерии. А затем, игриво крикнув: "Догоняйте, мадам!", вдруг уносился вперед. В этот миг он действительно казался Ларисе легкомысленным и слегка влюбленным молодым офицером, она почти прощала его и азартно скакала за ним вслед. У здания полпредства коварный восточный самодержец галантно помогал "советской аристократке" спешиться и возвращал ее товарищу Раскольникову, который, багровея от бешенства, выходил им навстречу.
- Не стоит так глупо ревновать, Федор, - увещевала мужа Лариса. - Ты думаешь, я хочу соблазнить этого восточного хищника?! Но это же все равно что положить голову в пасть льву! А я не гожусь в самоубийцы.
- Объясни это эмирше! - Раскольников пытливо, словно следователь на допросе, заглядывал жене в глаза и пытался прочесть в них ложь и предательство. Нет, в этот раз она не лжет, но Лара ведет слишком опасную игру, о последствиях которой ее следует предупредить. И он предупреждал:
- Когда-нибудь, прямо на дворцовом приеме, французская стерва - эмирша вцепится тебе в волосы... С нее станется, а не догадается - подскажут! Весь дипломатический корпус уже трясет от утренних прогулок эмира с женой советского полпреда. Будет отличный скандал, и для нас он закончится сама знаешь чем... Ты заигралась, моя милая! Это тебе не Париж, это закоулки проклятой Персии!