— Нет, — сказал мужчина. — Для них вся картина ясна как день.
Он замолчал. Аннике показалось, что он заплакал. Она ждала.
— Они написали, что меня увезли в полицию для допроса, но отпустили за недостаточностью улик.
Анника молча кивала. Верно, кто же станет звонить убийце.
— Но это не вы, — сказала она. — Полиция уверена в этом на сто процентов.
Мужчина тяжело перевел дух. Голос его дрожал, когда он снова заговорил.
— Это теперь не играет никакой роли, — сказал он. — Соседи видели, как меня увозили в полицейской машине. Теперь все будут говорить, что это я убил Маргит.
— Будут до тех пор, пока не схватят виновного, — сказала Анника. Мужчина на другом конце провода снова начал плакать. — Будут, пока полиция не возьмет Ёрана Нильссона.
— Ёрана Нильссона? — переспросил он и высморкался. — Кто это?
Анника поколебалась, прикусив язык. Ей было совершенно неведомо, что знает этот человек.
— Он известен также под своей кличкой, — сказала она. — Рагнвальд.
— Вы имеете в виду… Рагнвальда? — сказал мужчина и тут же выплюнул другое имя: — Желтого Дракона?
Анника вздрогнула:
— Простите, но что вы сказали?
— Я его знаю, — возбужденно произнес Торд Аксельссон. — Сумасшедший маоист, он крутился здесь. Был революционером в Лулео в конце шестидесятых. Я знаю, что он вернулся, знаю, что он сделал.
Анника судорожно схватила бумагу и ручку.
— Я никогда раньше не слышала, что его другое прозвище — Желтый Дракон, — сказала она. — Именем Рагнвальд он пользовался в своей маоистской группе, которая собиралась на митинги в подвале библиотеки.
— До этого они были Дикие Звери, — сказал Торд Аксельссон.
Анника на секунду замерла.
— До того они были Дикие Звери, — повторила она, записывая.
На линии снова наступило молчание.
— Алло? — произнесла Анника.
Мужчина испустил тяжкий вздох.
— Девочки вернулись, — тихо сказал он, поднеся трубку ко рту. — При них я не могу говорить.
Анника задумалась на долгие три секунды.
— Мне надо быть завтра в Лулео по другим делам, — сказала она. — Я могу заглянуть к вам, чтобы поговорить без помех?
— Маргит умерла, — потухшим голосом сказал Торд. — Ничто на свете уже не может ее спасти. Но я никогда ее не обманывал, понимаете?
Анника продолжала машинально записывать.
— Я хочу лишь выявить связи, — сказала она. — Я не стану ничего писать ни о Маргит, ни о ком другом.
Мужчина снова тяжко вздохнул и на несколько мгновений задумался.
— Приходите в обед. Девочки будут в полиции, и мы сможем поговорить без свидетелей.
Она записала адрес, уточнила, как добираться, и они договорились, что она придет около двенадцати.
Она положила трубку и не трогала ее бесконечно долгую минуту. Ангелы молчали, но сильно звенело в левом ухе. Тени на стенах стали длинными и хаотичными. Они двигались, когда мимо проезжали машины и качались в такт движениям уличных фонарей.
Теперь надо было договариваться с руководством газеты.
Она позвонила на коммутатор, дождалась своей очереди. Работал Янссон.
— Как ты себя чувствуешь, ведьма? — ласково спросил он и выдохнул в трубку клуб дыма.
— У меня появилось срочное дело, — ответила Анника. — Мною движет простая человечность. В пригороде Питео живет один бедолага. У него убили жену, и весь городок считает, что это сделал он.
— И?.. — спросил Янссон, стараясь не показаться слишком заинтригованным.
— Можно дать гарантию, что это не он, — сказала Анника. — Он находился на работе, в шести милях от места преступления в компании трех коллег, когда было совершено преступление. Кроме того, у полиции есть подозреваемый, они знают, кто виновен, но это не играет никакой роли для мужа убитой женщины. Соседи видели, как его увозили утром в полицейской машине, и вынесли свой окончательный приговор. Местные газеты написали, что он был допрошен в полиции, но отпущен за недостатком улик. В поселке теперь его до самой смерти будут считать убийцей.
— Ну, — возразил Янссон, — это еще неизвестно.
— Подумай о ситуации, в какую попал этот человек, — сказала Анника. — Он не только потерял жену, которую очень любил, он потерял уважение людей, в окружении которых прожил всю свою жизнь. Как он будет жить дальше?
Она замолчала и стиснула зубы, достаточно и того, что она уже наговорила.
— И теперь старушка хочет предложить помощь и поболтать с беднягой?
Анника откашлялась.