Она так активно бросилась мне помогать, что руки у меня вконец опустились.
Но тут, к счастью, на сцене появился Рин. Я не узнала его в первый момент, приняв за еще одного ожившего персонажа, нарисованного в мое отсутствие. Отросшие до плеч волосы, а также ресницы и брови были выкрашены в платиновый цвет. Над левым веком блестело серебряное колечко с каким-то символом. Обтягивающее одеяние из черного шелка подчеркивало стройность, граничившую с истощением, а алый шарфик на шее казался свежей раной. Брат выглядел уставшим и взвинченным.
— Все на свои места! — рявкнул он.
И тут же вокруг стало пусто и тихо.
Як-ки, сидевшая на полу и старательно возившая тряпкой в луже с водой, подняла лицо с бескрайней улыбкой. Герои картин корчили рожи и дурачились в своих рамах, но после следующего приказа: "Застыньте!", все замерли.
— Рэна, что еще осталось сделать? — спросил он вместо приветствия.
Я огляделась. Странно, оказывается, я почти со всем справилась.
— Да почти ничего. Разве что лужу Як-кину вытереть, да заставить ее руки помыть.
— Марш мыть руки!
Як-ки с той же улыбкой унеслась в ванную, а я убрала с пола лужу.
— Через полчаса начнут съезжаться. Что твой гражданский муж?
— Спасибо, у него все замечательно.
— И как он только отпустил тебя в гнездо порока?
— Он мне доверяет.
— С чего бы, интересно?
Рин явно отыгрывался на мне за свое дурное настроение — видимо, не на шутку мандражировал по поводу выставки. Оказывается, и он мог нервничать! Слишком многого ожидал, слишком многое должно было решиться сегодня. Понимая это, я все же не удержалась от язвительной реплики:
— Глеб в курсе, что в этом "гнезде порока" я сумела сохранить невинность и он мой первый мужчина.
— Нашла, чем гордиться.
— Да, нашла! Мой мужчина уверен во мне, а я — в нем.
— Ну и дурак! — Рин усмехнулся, правда, беззлобно, и потрепал меня по щеке. — Ладно, не заводись. Я рад, что все у тебя хорошо.
Меня ждало еще одно потрясение — в лице Ханаан Ли. Сегодня она воистину превзошла самое себя — сотворив из лица и тела нечто вроде мини-выставки картин Рина. На длинном шелковом платье тянул вверх — к декольте и шее — ветви розовый лес. Волосы, покрашенные в индиго, были свиты в сложную композицию — что-то вроде женского бюста с птичьей головой. Ногти на руках и ногах были посвящены самым ярким работам, причем у некоторых она позволила себе вольность изменить цвета — чтобы не выбивались из общего колорита. На лбу тонкой кисточкой был выведен пристальный глаз со светло-зеленой, покрытой рябью радужкой.
— О-о! Ты не зря потратила двое суток!
Снешарис, благоухающий и приодетый, рассматривал этот шедевр с вожделением и восторгом, кружа, как возле рождественской елки. Маленький Человек, ради праздника сменивший рваный пиджак на неизвестно где откопанный фрак, обещал посвятить Ли поэму. А вот Рин, всецело погруженный в свои заботы, не обратил на ее облик никакого внимания.
Когда раздался первый звонок в дверь, Як-ки вдруг рухнула на пол и затряслась в припадке.
— Твари, скоты, подонки… — бормотала она хриплым басом.
— Только Ругры нам сейчас не хватало! — Рин чертыхнулся. — Сделаем так, — он сжал плечо Снежи с такой силой, что тот взвизгнул. — Я, ты и Маленький Человек оттащим ее в подвал и попробуем успокоить. А вы, — он кивнул мне и Ханаан, — займетесь гостями.
Даже втроем они с трудом смогли уволочь вниз рычащее и изрыгающее проклятия туловище бедной Як-ки. Мне было очень жаль — и нового светлого платья, и вымытых шампунем блестящих волос, что подметали паркет.
— Почему, почему все так сегодня? — повернулась я к Ханаан. — Прежде ведь не бывало такого хаоса. Почему именно сейчас — в такой важный для него день?
— Потому что сегодня он не хочет управлять ни людьми, ни событиями. Сегодня все должно быть чисто и честно.
Я кивнула и улыбнулась, но улыбка не была чистой и честной: нехорошие предчувствия завладели душой. Не сумев отогнать их, с той же фальшивой улыбкой побрела открывать дверь, сотрясавшуюся все настойчивее.
Кого-то из приглашенных я встречала на телеэкранах и глянцевых обложках, кого-то видела впервые. Узнав, что не будет полагающегося в подобных случаях фуршета, многие были разочарованны и не пытались этого скрыть. Блеск и изыск великолепной Ханаан Ли внесли оживление, но ненадолго, и в основном среди мужской части гостей.
Рина и остальных все не было. У меня уже ныли мышцы щек от приклеенной улыбки. Я старалась пребывать одновременно во всех местах, где кучковались гости, и хоть чем-нибудь услужить: минералкой, пакетиком чипсов, информацией, приветливой миной.