— Зря ты так, Снеш. В старости — с ее уродством, слабостью и потерей достоинства — заключен огромный смысл, — назидательно выдал Рин. — Последняя фаза человеческой жизни сотворена столь неприглядной, чтобы не жаль было этой самой жизни сказать «адью».
— Если бы это было так, друг мой, у стариков отсутствовал бы страх смерти, — возразил Маленький Человек. Он вполне оправился от своего опыта и посматривал вокруг с добродушной грустью. — Но он есть. По крайней мере, у моего подопечного присутствовал в сильнейшей степени.
— Я имел в виду мыслящих и уважающих себя стариков, — парировал Рин. — Хоть их и немного.
— Нет уж! — фыркнула Ханаан. — Старухой быть не хочу, даже мыслящей. Лучше я покончу с собой — прежде чем зеркало станет навевать неприятные эмоции.
— Не зарекайся! — Ища поддержки своим словам, Снеш повернулся к Рину, но тот промолчал. Словно точно знал будущее Ханаан Ли, но не желал его озвучивать.
Самому Снешарису, будто в наказание за иронию, крупно не повезло. Уязвленное опытом Як-ки самолюбие заставило его выбрать из всех мертвецов наиболее изуродованного. На мужчине лет сорока не было живого места, лицо смято мучительной гримасой. Рин никак не откомментировал выбор и приготовился водрузить ладони на мертвый лоб и живую макушку с самым бесстрастным видом.
— Подожди! — остановил его Маленький Человек. — Ты совершенно уверен, друг мой? — обратился он к Снешу.
— Вполне. Старческие маразмы, инфаркты и саркомы — не моя стихия: скучно-с, знаете ли.
— Лучше другой! — пискнула Як-ки.
— А это уже никуда не годится, господа, — недовольно произнес Рин. — На вас никто не давил, помнится. Все были абсолютно свободны в своем выборе.
Долго пришлось потом откачивать нашего «золотого мальчика». Даже брат приложил к этому руку — в прямом смысле: принялся массировать потерявшему сознание «подопытному» особые точки на ушах и ступнях.
Когда Снеш открыл глаза, мутные и безумные, он рывком сбросил наши руки и принялся кататься по грязному полу, воя и всхлипывая. Рин насильно влил ему что-то в глотку из фляжки, которую достал из внутреннего кармана. Только после этого Снешарис утих.
Но выдавил лишь три фразы:
— Его пытали братки, чтобы наказать за что-то. Несколько часов подряд. Будь ты проклят, Рин, за такой опыт — и от меньшего сходят с ума.
— Сам выбрал, — пожал плечами брат.
Последней была я. По велению моего кровного родственника всегда и во всем оказываюсь последней: видимо, таким образом он показывает, какое место я занимаю в его жизни. Замыкающая, покорно следующая за другими, плетущаяся в самом конце.
— Погоди, Рэна, — брат придержал меня, когда я пошевелилась, готовая отправиться в скорбный путь вдоль столов. — Я не изверг. Опыт Снешариса поверг всех в уныние, и продолжать дальше было бы насилием с моей стороны. Думаю, никто не будет возражать, если я избавлю сестренку от участия в эксперименте? Зато сам подключусь не к одному бедняге, а к парочке.
— О чем речь, конечно! — поддержал его Маленький Человек.
— Да-да, Рин! — закивала Як-ки.
— Приятный сюрприз! — Ханаан делано зааплодировала. — Оказывается, его превосходительство примет участие в смертельном опыте на равных с простыми смертными.
— Ты стала язвить, совсем как Снеш! — подмигнул ей Рин. — Не узнаю преданную и придыхающую Ли.
— Жизнь научила!
Один Снешарис никак не отреагировал. Сгорбившись и отвернувшись, он тихо насвистывал сквозь зубы.
— А меня ты спросил? Или я пешка, чье мнение абсолютно ничего не весит?! — Чуть не шипя от злости — на Рина, на Снеша, на себя, на весь свет, — я решительно двинулась вдоль цинковых прилавков с выложенным на них товаром.
С самого начала я задумала взять тело самоубийцы. Хотелось узнать, что думает и чувствует тот, кто уходит в смерть добровольно, кто понял, что добился своего и запущенный процесс не остановить. Сообразив, что могу искать долго и в итоге ошибиться, решила спросить совета у брата.
Рин обежал глазами ряды столов.
— Советую взять застрелившегося. Если знание анатомии беднягу не подвело — никаких физических мучений.
Он подошел к одному из мужских тел с округлой раной во лбу и кровавым месивом вместо темени. Лицо кривила гримаса брезгливого изумления.
— Выстрел явно с близкого расстояния. Недавно вычитал в одной остроумной книжке совет: «Стреляться лучше из пистолета с глушителем, тогда меньше шансов оглохнуть».
За его спиной вежливо рассмеялись Ханаан и Маленький Человек.
— Впрочем… — Брат заколебался. — Вполне могли и замочить паренька. Уверенности в диагнозе нету. Если ты настаиваешь на стопроцентно гарантированном суициде, то — вот.
Рин указал на соседнее тело. Оно выглядело отвратительно: вывалившийся язык, выпученные глаза с кровавыми белками. Явно повесившийся бедняга. Штатным гримерам придется немало потрудиться, дабы он предстал перед родственниками в гробу в пристойном виде.
— Не передумала?
Я помотала головой. Нервно сглотнула и зажмурилась, как перед прыжком в пропасть. Хотелось одного: бежать, бежать прочь, без оглядки… Когда почувствовала на темени тяжелую ладонь брата, едва сдержалась, чтобы не заорать: «Не надо!!!»
…Меня швырнуло в сознание парня за пять секунд до того, как он оттолкнул ногой табуретку. Он был очень пьян — заглотил два стакана водки. Оказывается, попытка была не первой — предыдущие совершались в трезвом виде, и преодолеть инстинкт самосохранения не получалось. Алкоголь придушил животный страх, наполнил яростным драйвом. Но решимость, и драйв, и девичье лицо с припухлыми губами и родинкой на подбородке, промелькнувшее в памяти (кажется, он сделал это в отместку любимой девушке) сменились кромешным ужасом, лишь только захлестнулась петля, резко подбросив тело. Парню не повезло: шейные позвонки не сломались — что повлекло бы мгновенную смерть. Он протрезвел тотчас. Руки рванулись к веревке, тщетно пытаясь ослабить ее захват. Ноги задергались… В голове орало, билось одно: «Дышать, дышать!.. Жить!!!» Муки удушья казались вечными… (На самом деле пожалевший меня Рин прервал связь в самом их начале, что ощутилось как анестезия.)
В себя я пришла на удивление быстро. Хватило двух чудодейственных пощечин Ханаан Ли (судя по замаху и звону, хлестала она с удовольствием). Я поблагодарила, даже осилив улыбку. Посоветовала любопытствующим собратьям ни в коем случае не прибегать к веревке, если решат покинуть этот мир по своей воле. Лаконично описала ощущения, удостоившись похвалы Рина:
— Не ожидал, что будешь так спокойно держаться. Молоток.
Но бодрость была напускной: внутри все кричало и выло.
Як-ки, подойдя сзади, обхватила меня руками, согревая и защищая.
— Человек — непоследовательное существо, — заявил брат, задумчиво разглядывая тело, на лбу которого недавно покоилась его ладонь. — На суицидных форумах до хрипоты обсуждают самый лучший — надежный и безболезненный, способ, в домашних условиях изготавливают хлороформ, советуются о форме узла в петле и дозе таблеток. А действительно безболезненный и надежный — уйти зимой в лес и уснуть в сугробе — используют единицы.
Мне показалось, что лицо мертвого парня изменилось за время опыта: стало спокойнее и в то же время с налетом удивления. Неужели, он как-то почувствовал мое присутствие?
Все промолчали — то ли соглашаясь, то ли не желая углубляться в тему.
— Итак, заключительный акт Марлезонского балета! — провозгласил Рин. — Под занавес испытуемым становится экспериментатор. Не сочти это плагиатом, Рэна, но меня тоже более привлекают юные самоубийцы, чем маразматические старики.
Он остановился перед телом девушки. Молоденькая, не больше восемнадцати, рыжеволосая, очень худая — с выпирающими ключицами и маленькой грудью. Повреждений на теле не было, детское лицо в веснушках хранило мирное и спокойное выражение.