Сердцем великой гробницы был монолит на другой стороне платформы, высеченный из трех высоких блоков красного гранита. Они были отполированы до яркого зеркального блеска, каждый добыт из нетронутых скал Ваала и двух его лун, увенчаны одиноким терранским рубином размером с кулак Рафена. Гранит и драгоценный камень являли миры рождения Сангвиния, его детства и возмужания. Из монолита выходило два огромных распахнутых ангельских крыла, которые изгибались вверх и в стороны, образуя защитный капюшон. Перья были сделаны из стали, серебра и меди, на каждом запечатлены памятные слова. Хроники Ордена говорили, что они вырезаны из корпусов звездолетов лоялистов, которые сражались в эпоху Ереси, приведенные братьями примархами, такими как Жиллиман, Дорн и Хан, Легио Кустодес, и даже адмиралов и генералов войск, которые сражались в тени Сангвиния и считали себя в долгу перед ним.
И между крыльями, гигантский обруч из меди, отполированной до цвета гигантской красной звезды Ваала, подвешенный на прутах молочного кристалла, которые пересекали кольцо как точки компаса, напоминая убранство на полу Великого Придела.
В медном ореоле лежало пылающее сердце, живое и одновременно мертвое, вечно в движении, но вечно неподвижное. Золотой Саркофаг не был гробницей в любом обычном значении слова. Это была сфера жидкого золота, колеблющаяся и текущая, кулон висящий в невидимой оболочке стазиса, порожденный непостижимыми технологиями, погребенными под камнем. В приливах и отливах текучего шара можно было бы представить, что видишь, как краткие движения волн являют, пречистый и прекрасный лик.
Заключенной внутри сферы застывшего времени, мантии жидкого металла никогда не позволяли остыть и затвердеть за все десять тысяч лет. Ведь под ней покоилась плоть сына Императора, Великого Ангела и Лорда Крови, Повелителя IX Легиона Астартес, примарха среди примархов, благороднейшего Сангвиния.
— Моя жизнь может сейчас закончиться, и я буду доволен, — Аджир заставил слабый шепот сорваться с сухих бледных губ. — Ибо я не смогу увидеть большего великолепия, чем это.
— Не нам это выбирать, — сказал Мефистион, приложив видимое усилие, чтобы отвернутся. Он снова указал на саркофаг. — Это решать ему.
— Во имя его, — произнес Рафен, без колебаний.
— Во имя его, — повторили остальные воины, их глаза сияли и каждый был готов остановить сам ад, чтобы сохранять это место неприкосновенным.
ВЫСОКО над ними поток ярости обрушился на защитников трех ворот.
Смерть Даггана склонила весы не в пользу космодесантников и вынудила их перегруппироваться, чтобы затянуть разрывы в боевых порядках. В воротах жрецов содружество воинов из пяти Орденов сражались в сомкнутых рядах, красный с красным, пурпурное с пурпурным, болтеры и плазменное оружие, встречало всех врагов.
Оружие лорда Орлока разрядилось, и он превратил его в дубинку, обрушив на Демона Крови, размахивающего парой ножей. Мутация клона зашла дальше, чем у многих из его вида, конечности, странно деформировались став больше похожими на щупальца, чем человеческие руки. Тварь зарычала, оскалив зубастую пасть, и попыталась укусить.
Клинок силового меча вырвался из груди монстра и прошел вверх вдоль грудины, разрубив кость и вывалив внутренности на плиточный пол. Жидкость брызнула на лицо Орлока, и он отшатнулся, когда лезвие закончило свой путь. Клон развалился на куски, открыв стоящего за его спиной лорда Армиса, он усмехался.
— Эти проклятые чудовища, — сказал Магистр Легиона Крови, — они цепкие. Кажется, знают нашу тактику наизусть!
— Я ценю помощь, — ответил Орлок, быстро перезаряжая штурмовой болтер. Астартес слизнул с губ темно-красную каплю, и проанализировал сущность. — Любопытно… — сказал он, — тут есть странный оттенок.
Армис поднял бровь.
— Пока эти твари кровоточат, остальное меня не заботит.
Демоны Крови двигались как океанские волны, врезаясь в ряды защитников, отступая, возвращаясь и атакуя снова. Они не давали много времени, чтобы успеть среагировать на каждый бешеный штурм.
Кровопийца нацелился на движение и штурмовой болтер запел. Помогавший ему лорд последовал примеру, дав волю своему пистолету.
— Они снова входят! — прокричал Орлок, когда орда багровых фигур вломилась через арку ворот жрецов.
Армис крутанулся и вспорол шею зверя острием меча.