- Понятное дело, что нет. Вы хотели узнать, где тут можно по дешевке прикупить видеомагнитофон, чтобы, воротившись в Москву, забраться в свою холостяцкую берлогу и смотреть, сколько влезет, "Броненосец Потемкин".
- Я хотел сказать вам, что мы достанем Виктора, Ридзик.
Ридзик продолжал писать.
- Ясное дело. Я как раз подхожу сейчас к той части - она называется "Советские методы", - где эта девчонка возвращается и решает прокинуть Виктора, а не меня.
- Ключ. У нас же остался ключ.
- Ага, - пробормотал Ридзик. - Я это тоже сюда запишу. Да мы ведь этого засранца просто в угол зажали, - он поднял сердитый взгляд. - Я вам начистоту скажу, Данко: мой послужной список и так выглядит не больно здорово. А теперь, когда мы с вами поработали вместе, то глядишь, меня и вовсе отправят на улицу регулировщиком - (Ридзик не догадывался, что даже этот скромный пост будет закрыт для него.) - Не знаю, может, Галлахер был прав, может, я и не хочу возвращаться.
- Возвращаться откуда? Ридзик отмахнулся:
- Черт с ним. Забудем об этом. Данко отодвинулся:
- Понимаю. Не мое это дело, верно?
- Верно, - Ридзик снова взял ручку, но вместо того чтобы писать, стал играть ею, вертя между пальцев. - Что за дерьмо, - сказал он, наконец, - все остальные знают, могу и вам рассказать - только не сообщайте об этом в "Правду".
- Что случилось?
- У меня сейчас в отделении испытательный срок. Я должен следить за своей задницей на каждом шагу, иначе меня пошлют на хрен. Три месяца мне нужно быть помесью Бетмена и матушки Терезы. Но, как видите, начало вышло не больно замечательное, - он снова отпил глоток кофе.
- И как это произошло?
- Просто. Шесть недель я занимался слежкой за какими-то дерьмовыми ворами. Один парень тащил телевизоры с большим экраном из винного магазина на Южной Стороне.
Данко недоуменно глазел на него:
- У вас в России есть телевидение?
- Две программы.
- Грандиозно. Ну так вот, торчу я один в машине шесть недель подряд. Ничего не происходит. Этот долбоголовый, которого мы подозревали за телевизоры, просто торгует себе спиртным.
- Арестовали бы его по подозрению, - предложил Данко.
- Этого делать нельзя.
- Рассказали бы ему про Миранду - и потом арестовали по подозрению.
- Это тоже не выйдет.
- Арестовали бы за спиртное.
- Так он торговал легально.
- А...
- Ну и вот, как-то на сорок четвертый день почувствовал я себя малость одиноко, - теперь, оглядываясь назад, он признал, что поступил весьма глупо. И я пригласил свою подружку меня навестить. Лежим мы с нею, значит, на заднем сиденье и я аккурат учу ее искусству любви, когда подымается буча. Не на сорок третий день, не на сорок пятый - не-е-ет, как раз на сорок четвертый в 3 часа 45 минут дня. Наряд в формах налетает с переднего входа, а вся малина линяет с заднего - прямиком мимо меня.
- И что случилось? Даже в Советском Союзе коллега-милиционер не донес бы о вашей этой.., деятельности.
- И даже в Соединенных Штатах, Данко. Только дежурным следователем был тогда сержант Неллиган - вы знаете Неллигана. Ну, он и донес на меня "за пренебрежение служебными обязанностями". На месяц меня отстранили от работы без оплаты, и вот теперь три месяца испытательного. Господи! - он допил свой кофе.
- А они поймали того долбоголового? - спросил Данко. Слово "долбоголовый" он собирался запомнить и потом посмотреть его в словаре.
- Ага. Парочку долбоголовых, - Ридзик помахал официантке пустой чашкой. Эй, сладкощекая!
Официантка, не слишком восхищенная таким зовом, принесла кофе и наполнила чашку.
- Не переусердствуйте с дозаправкой, милая. Она поставила кофейник и вытащила счет жестом полисмена, радостно выписывающего штраф за неверную парковку "феррари".
- Это все, сэр?
- Не знаю. Как вы, Данко?
- Я бы выпил чаю, пожалуйста.
- В стакане, - сказал Ридзик, - и с лимоном. Я прав? Данко кивнул, явно удивленный, откуда это Ридзику известно, как русские предпочитают пить чай. Ридзик пожал плечами:
- Я смотрел "Доктора Живаго".
***
К рассвету пошел сильный беспрерывный ливень. Казалось, что прошло уже несколько дней с тех пор, как они в последний раз были в "Гарвине". Туда захотел отправиться Данко, и Ридзик не мог винить его за это. Даже Ивану Грозному нужно немного поспать. Он притормозил у тротуара.
- Встретимся через пару часов, - сказал Ридзик.
- Хорошо.
Ридзика подобная роскошь в ближайшее время не ожидала. Он двинулся к центру города, моля Бога, чтобы удалось уговорить одного из ночных дежурных напечатать ему отчет.
Портье в "Гарвине", спавший уткнувшись носом в стол, поднял голову, когда вошел Данко, и обратил на него свой туманный взор.
- Сообщения есть? - спросил Данко.
Портье зевнул и потянулся. Стоя в нескольких шагах от него, Данко вдыхал запах его пота и застоявшуюся вонь сигаретного дыма.
- Ну, через полчаса мы выключаем горячую воду, если это вас волнует.
- Сообщения по телефону.
Клерк пошарил в ящике для ключей от номера Данко:
- Ага, есть вам послание. От какой-то юбки. Уверяла, что это срочно.
Он перебросил Данко смятый клочок бумаги. Данко схватил телефонную трубку и немедленно стал набирать номер.
- Будьте как дома, можете пользоваться телефоном, если это, конечно, местный...
На звонок ответила Кэт. Говорила она медленно и устало. Еще один участник пьесы, не спавший всю ночь.
- Очень вовремя, - сказала она.
- Вы что хотели?
Кэт нервно облизала губы и попыталась собраться с мыслями. Оставался только один выход - продать все это дело русским.
- Слушайте, я не могу в этом участвовать, - страх прорывался в ее словах, путая тщательно подготовленные фразы. - Если Виктор узнает... Вы обещаете, что...
- Что вы хотите? - прервал ее Данко, отчетливо выговаривая каждое слово. Кэт сделала глубокий вдох:
- Я могу выдать вам Виктора, если вы пообещаете отпустить меня, когда все это кончится. Свободной и чистой. И без "может быть" или "посмотрим".
- Я не понимаю. Голос Кэт стал жестким:
- Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Вы получаете Виктора, а я свободу. Понятно? Свободу.
Данко на секунду задумался. Это дело. И если он не согласится, то потеряет эту девчонку, а как следствие, и свою последнюю связь с Виктором. Но, с другой стороны, он не мог говорить от имени американцев - и не мог обещать женщине свободу в обмен на Виктора. Впервые за все то время, что он провел в Америке, Данко хотел, чтобы рядом оказался Ридзик.
Кэт снова нервно заговорила:
- Может, ты не понимаешь, старик, но я хочу получить возможность поступить правильно. Смотрите: город платит мне пять восемьдесят пять в час за обучение танцам детей, чтобы те не стали наркоманами. Виктор заплатил мне десять штук просто за то, что я вышла за него. Подсчитайте, - она не могла понять, почему изливает душу этому человеку, но не могла забыть и прошлой их встречи, когда именно ему, русскому, она поверила. А не американскому фараону. - Слушайте, Виктор должен со мной связаться. Я могу узнать, где и когда состоится крупная сделка, и тогда позвоню.
Данко нарушил молчание:
- А почему он вам об этом скажет?
- Он мне верит. Я ведь его жена, - она остановилась, чувствуя, как напряжение охватывает ее до предела. - Ну, отвечайте же, Данко, не дышите мне в ухо.
Наконец он ответил:
- Я получаю Виктора, вы получите свободу, - и он повесил трубку, надеясь, что сможет сдержать свое слово.
- Женщины, - сказал портье, который прислушивался к каждому его слову. Абсолютно невозможно с ними жить. И абсолютно невозможно их пристрелить.
***
Если уж они собираются отключить горячую воду, то первым делом нужно было искупаться. Данко включил душ, спуская ржавую воду пока она не стала горячей и чистой, потом вернулся в спальню, стащил с себя рубашку. Задернул грязные шторы и включил свет в комнате.