- Кранты мне, - простонал он по-русски. Виктор закашлялся от усилия, контуры Данко постепенно все сильнее размывались у него перед глазами.
- Да, - ответил Данко.
Собрав всю силу, что еще осталась в теле, Виктор сумел приподнять правую руку. Из рукава ему на ладонь выскользнул пистолет.
- Но и тебе тоже...
Он попытался направить пистолет в ту сторону, где, как ему казалось, находился Данко. Сердце отмеряло последние удары. Данко смотрел на пистолет, неуверенно сжатый в руке умирающего.
- Труп - он и есть труп, - заметил Иван.
Виктор не смог даже кивнуть. А прицелиться и нажать спуск было тем более выше его сил. Он лишь сумел улыбнуться, словно вспоминая что-то приятное, случившееся много лет назад. К тому времени, как Данко наклонился и вынул у него из руки пистолет, он был уже мертв.
Глава 14
В больнице графства Кук Данко и Ридзику залечили раны. Надо сказать, правда, что Данко потребовалось от врачей больше внимания, за что Ридзик был благодарен судьбе. На большой порез на лбу у Данко наложили четырнадцать швов, тогда как Ридзику хватило лишь йода и очередного укола от столбняка. Впрочем, каждому из них следовало еще давать объяснения: Данко уединился с советскими дипломатами, Муссорским и Степановичем почти на час, а Ридзик отвечал на вопросы Доннелли. И сам тоже собирался задать несколько вопросов.
- Так что вы добрались, наконец, до Виктора, - говорил Доннелли.
- Ага - сегодня мы сделали Россию немного счастливей и безопасней.
- Хорошо, - ответил Доннелли. - Я рад.
- А где его чертово тело? - спросил Стоббз. Ридзик посмотрел на него таким взглядом, словно ответ был очевиден:
- Я перетащил его за границы нашего графства. Пусть им занимаются ребята Цицеро. Это сэкономит нам неделю бумагомарания.
- Просто прекрасная идея, Арт, - отметил Стоббз. Но Ридзику было плевать на то, что думает Стоббз. Его больше волновал Доннелли.
- Я всегда считал вас отличным парнем, командир.
- Рад стараться, - скромно ответил Доннелли.
- Ну да, чтобы мне потяжелей жилось. Вы ведь специально подвесили меня к Данко? Думали, что я в дерьме окажусь?
Доннелли неуверенно переступил с ноги на ногу:
- Вы хороший полисмен. Поэтому я и дал вам сложное задание. Я считал, что вы сможете справиться с ним.
- Черта-с-два! Если бы у них выгорело это дело, пока вы все сидели на бейсболе... - Ридзик махнул рукой. - Ох, черт возьми! Эй, Стоббз, а это дерьмо неплохо будет смотреться в моей характеристике, верно?
Как ни неприятно было Стоббзу сознавать это, но, похоже, Ридзик снова вступит в строй на полных правах. Если б они хоть разбили скульптуру Колдера, то можно было бы предъявить к нему какие-то претензии, но на ней не осталось и царапины.
- Да, - ответствовал он слегка подавленным тоном, - ваша характеристика будет в порядке.
- В порядке?
- Хорошая. Очень хорошая.
Ридзик чувствовал себя неплохо, хотя задница и побаливала.
- А знаете, этот сукин сын - настоящий полисмен. Может работать в Чикаго, командир, если ему дать подходящего партнера, чтоб показал ходы.
Доннелли покачал головой:
- Данко? Забудьте, Ридзик. Радуйтесь, что продолжаете работать.
***
Если капитан Данко и был рад тому, что отбывает домой, или грустил оттого, что покидает Чикаго, или даже счастлив, что наконец-то мертв Виктор Роста - то он не показывал этого. Ридзик отвез его в аэропорт, зарегистрировал на рейс Аэрофлота, а потом отвел в один из многочисленных баров. Ридзика слегка удивило то, что Данко одним махом опорожнил полбутылки водки, словно это был лимонад, и лишь потом успокоился и стал попивать ее ухе неторопливо. И при этом он не пьянел.
Телевизор над баром передавал бейсбол - "Уайт Сокс" - "Тайгерс", и Данко глазел на экран с таким видом, словно игра эта была для него столь же непостижима, как итальянская опера.
- Это Бейнс, - сказал Ридзик. - Чертовски здорово бросает.
Данко потягивал свой напиток.
- Да.
- Эй, Данко. Как вы думаете, мог бы я работать секретным агентом в России?
Перед тем как отправиться обратно домой, Данко ухе снова переоделся в свою милицейскую форму. На лбу у него выделялся красноватый шрам, но Ридзику подумалось" что это даже украшает Ивана.
- Нет.
Но Ридзик видел, что Данко шутит - в свойственной ему манере, конечно.
- Прекрасно. Просто прекрасно. Я тоже буду по вас скучать.
- Хорошо.
Ридзик отпил пива, поглядывая на экран.
- Слушайте, я вот что хотел у вас спросить. Помните, тогда, на автовокзале, когда мы уже было взяли Виктора, а вы направили пистолет на меня?
- Помню.
- Вы бы ведь не стали стрелять в меня, верно? Данко лишь молча продолжал смотреть. И Ридзик подумал: "Да, он бы выстрелил в меня. Может, только в ногу. Но этот сукин сын выстрелил бы".
- Ага. Так я и думал. Я просто хотел, понимаете, удостовериться.
Данко снова повернулся к телевизору:
- Я не понимаю этой игры.
- Бейсбола? Да и не надо. Это чисто американская забава, - Ридзик отхлебнул пива. Он решил, что не стоит упоминать, что бейсбол - это еще и японская забава, и кубинская. - Вам, русским, лучше заниматься плясками вприсядку и дрессировать медведей для цирка.
- Сейчас и в Советском Союзе играют в бейсбол. Почему-то это разозлило Ридзика:
- У вас, ребята, в этом деле нет никаких шансов. Это наша национальная игра, - он снова перевел взгляд на экран, посасывая пиво. - Хотя, надо сказать, между нами можно бы было устроить дьявольское состязание.
Данко улыбнулся:
- Мы бы выиграли. Ридзик рассмеялся:
- Это уж мы посмотрим, товарищ. Данко поставил стакан и снял с запястья свои дешевые часы. В Советском Союзе, - начал он торжественно, словно произнося речь, - есть обычай обмениваться сувенирами на память - как знак дружбы. Я решил отдать вам это.
Ридзик посмотрел на его часы, потом на свой "Ролекс". Обмен был явно нечестным - ну и черт с ним. Мир во всем мире в обмен на часы - благородное дело.
- Очень мило, а я и не знал о таком обычае. Просто очень приятно, - он отстегнул свой "Ролекс". - Я тоже хочу подарить вам свои часы. Это чудо тысячедолларовый образчик западной технологии. Умеет делать все что угодно разве что задницу не может пороть.
Данко застегнул "Ролекс" у себя на руке и с восхищением посмотрел на часы. Ридзика же его подарок отнюдь не привел в восторг.
- А это настоящие.., восточногерманские часы за двадцатку. Даже не верится, что вы мне их подарили, - сказал он, широко улыбаясь. - Это пластмасса, верно?
Впрочем, какого черта. Забавно будет как-нибудь вспомнить вечерком в баре.
- Я очень рад, - ответил Данко. Он допил и, наклонившись, поднял свой чемодан.
- Пока, - сказал Ридзик.
- До свиданья, - ответил Данко. Затем, подумав, добавил:
- Ридзик, мы полицейские, а не политики.
- Да? Слава Богу. И что это должно означать? Данко улыбнулся:
- Это значит, что мы можем любить друг друга, - а потом сказал по-русски:
- Удачи тебе. До свиданья. Ридзик пожал плечами:
- Извините, я слегка подзабыл русский язык.
- Удачи и до свиданья, - перевел Данко. Он положил руку Ридзику на плечо, сжал его, снова подхватил чемодан и вышел из бара.
- Пока, чувак! - крикнул вслед ему Ридзик. Он проследил, как серая форма постепенно скрывается в толпе, потом снова принялся за пиво. Ридзик смотрел игру, решив, что после всего недавно пережитого ему следует пару часиков передохнуть. В середине восьмого иннинга часы Данко - а теперь уже Ридзика запищали. Ридзик нажал кнопку, отключая сигнал, и допил пиво.
- Пора кормить попугая, - сообщил он бармену. Тот подозрительно взглянул на него:
- И какого черта это должно означать?
Ридзик улыбнулся:
- Мистер, вы мне все равно никогда не поверите.