Он посторонился, пропуская ее на кухню, и вынул бутылку водки из морозилки обшарпанного холодильника. Она открыла свой портфель, надела очки в роговой оправе и начала читать холодным отрывистым голосом.
- Ваш паспорт, - сказала она, протягивая ему красную книжицу, - и ваше удостоверение, и ваше международное разрешение на перевоз преступника через границы иностранных государств.
Данко взял три темно-желтых конверта и подержал на ладони, точно взвешивая.
- В Международном аэропорту О'Хейр вас встретит представитель чикагской полиции.
- Как его зовут?
Ровошенко полистала свои записи:
- Тут не указано.
Данко кивнул. Он найдет этого человека, когда прибудет.
Ровошенко вынула из портфеля еще один конверт Он был потолще других.
- Тысяча долларов наличными. За каждый цент вы должны отчитаться. Если по каким-либо причинам этого будет недостаточно или если у вас возникнут какие-либо затруднения, вам следует связаться с Советским посольством в Вашингтоне. Там вам следует обратиться к вице-консулу Григорию Муссорскому, помощнику Дмитрия Степановича.
Данко запомнил имена.
- Что-нибудь еще?
Последний конверт лег на стол.
- Билет на самолет для Виктора Росты. В одну сторону, - она взяла водку и выпила ее одним глотком. Снова налила и, наконец, позволила себе одну из редких для нее улыбок.
- Чикаго, - сказала она, - город американских гангстеров.
- Меня не интересуют американские гангстеры, - сказал Данко, - меня интересует их советская разновидность.
- Если позволите мне заметить, товарищ капитан, - не следует воспринимать все так близко к сердцу.
- Вы кое-что забыли, - сказал Данко, проигнорировав ее совет.
Лейтенант Ровошенко нахмурилась:
- Что?
- Разрешение на провоз через границу оружия.
- Вы поедете без оружия. Американские власти не разрешили вам иметь при себе оружие. Данко кивнул.
- Как хотят, - сказал он с миной послушного служаки.
И напоследок, прежде чем выйти из квартиры и отправиться в аэропорт, Данко вытащил свой тяжелый девятимиллиметровый пистолет из ящика стола и опустил его под фальшивое дно чемодана. Черт с ними, с американскими правилами. К Виктору Росте он без оружия подходить не станет. И уж если не сумеет привезти его в Москву, чтоб отправить под суд, то лучше пристрелит его. Это уж точно.
Глава 2
По разумению сержанта Арта Ридзика, в Чикагской полиции существовали две основополагающие точки зрения. Одни из его коллег придерживались мнения, что Ридзик являет собою образчик преданного, героического служаки, чьи неортодоксальные методы возносят его из разряда достойных до уровня истинно великих. Детективы, придерживающиеся сего мнения, к числу коих относился и сам Арт Ридзик, пребывали, однако, в меньшинстве. Согласно другой точке зрения, Ридзик был просто бандюгой и вообще редиской, каковую следует немедля вырвать из их стройных рядов, покуда не нанесла еще серьезного вреда. Однако и те и другие сходились во мнении, что трудно было найти лучшего оперативника и что работать с ним было, по меньшей мере, не скучно. Ибо Ридзик имел свойство притягивать пули - словно намагниченный.
В тот день воздух на юге Чикаго раскалился до предела - и все старались оставаться дома, возле несущих прохладу кондиционеров. Все, кроме троих полисменов в автомобиле, затормозившем у сломанной тумбы посреди грязной, облезлой улицы. Арт Ридзик сидел, развалившись, на заднем сиденье, потный, мрачный и мечтающий лишь о том, чтобы побыстрее убраться отсюда.
Его непосредственный начальник, лейтенант Чарльз Стоббз, молодой человек в безукоризненном костюме, возглавлял отделение: весь его экстерьер словно гласил: перед вами комиссар. Стоббз сидел за рулем. Рядом с ним расположился третий оперативник - Том Галлахер. Все трое рассматривали изрядно подызносившееся строение, возле которого остановилась машина.
- А твоему наводчику доверять вообще-то можно? - спросил Стоббз.
- Как человеку? - ответил Галлахер. - Нет. Ведь на своих дружков доносит. Таких разве можно любить? Подонок - но ведь это его работа. Можно сказать, даже призвание. Но информацию он дает верную. По крайней мере, как правило.
Стоббз погладил свои аккуратно подстриженные усики:
- Не верю я размерам, которые он называет. Получается, что тут просто настоящий рынок за последние пару месяцев вырос.
- Знаете что, - сказал Ридзик, - вместо того чтоб сидеть здесь, стоило бы чем-нибудь заняться. А то в нас каждый за десять секунд фараонов узнает.
Стоббз обернулся:
- Почему вы так считаете, Ридзик? "Чертов Ридзик, - подумал он, - вечно строит из себя всезнайку и тут же норовит об этом сообщить".
- Да вот сидят тут пара бледнолицых в раздолбанной колымаге рядом с негром - то есть с вами, лейтенант, - и негр при этом разодет так, словно только что слез со страниц модного журнала. Как вы полагаете, что народ подумает? Что это команда архитекторов прибыла?
- Заткнись, Арт, - пробормотал Галлахер. Ему вовсе не хотелось злить Стоббза.
- На улице цены по 145 баксов...
- Сейчас новые расценки, Стоббз, - сказал Ридзик, тоскливо зевая.
Стоббз проигнорировал его реплику. Галлахер последовал примеру Стоббза.
- Я понимаю, что это бессмысленно, - сказал Галлахер. Ему захотелось защитить своего наводчика. - Но я верю, когда он говорит, что они просят больше, причем гораздо больше.
- Да ведь рынок завален. Перенасыщен, - настаивал Стоббз.
- О-па! - указал Ридзик с заднего сиденья. Он выпрямился и уставился в окно. - Внимание, боевая готовность номер один. Справа по курсу истребитель-перехватчик.
Мимо по улице шествовала исключительно привлекательная девица. Но внимание Ридзика было приковано отнюдь не к ее мордашке, а к весьма объемистому бюсту, лишь весьма условно прикрытому плотно облегающей блузкой с изрядной глубины вырезом. Впрочем, тот факт, что сей бюст вообще был чем-то прикрыт, казался скорее недоразумением, нежели истинным намерением обладательницы.
- Ладно, Ридзик. Успокойся. Пойдем, пока тебе дурно не стало.
- Полагаете, она их купила? - спросил Ридзик. - А я так считаю, что нет. Мне вот кажется, что она их дома выращивает.
- Арт! - застонал Галлахер. Ридзик ухмыльнулся:
- Каждый имеет право высказать свое мнение.
- Мы тебя не для того с собой брали, чтобы выслушивать твои мнения.
Арт Ридзик проводил даму сладострастным взором.
- Я ведь человек, - сказал он, - и ничто человеческое мне не чуждо.
Парадная дверь в доме была не заперта. Войдя в тесный подъезд, сыщики остановились и настороженным взглядом обвели запущенное помещение. Со второго этажа слышались звуки включенного телевизора. Темная лестница отнюдь не вызывала желания подниматься по ней.
- Так ты уверен, что твой парень не врет?
- Да, - сказал Галлахер.
- А как ты его прижал? - спросил Ридзик. Девица на улице была забыта.
- Поймал, когда он расфасовывал. Освободили под честное слово. Вот я ему и сказал: либо станешь постукивать, либо тот, что задерживал, припомнит про пистолет. Вот он и стукнул насчет этих Бритоголовых.
Ридзик повел плечами:
- Ох, старик, только не говори, что мы здесь отлавливаем Бритоголовых. Я их терпеть не могу.
Галлахер схватил Ридзика за руку и оттащил его в сторону.
- Разреши нам на секунду, а Чарли? - спросил он Стоббза.
- Ладно.
- Арт! - зашипел Галлахер Ридзику в лицо. - Хватит выпендриваться. Это точная наводка. Горячая и верная. Усвоил?
Ридзик отбросил его руку:
- А я что, разве удираю?
Галлахер показал головой в сторону Стоббза.
- Он тебя с собой взял, - зашептал детектив. - Никто его не заставлял. А ты его обгадить норовишь. - Галлахер заговорил еще тише. - Ради Бога, Арт, ведь этот человек будет писать отчет о твоей пригодности. Я думал, ты хочешь вернуться. Я думал, ты даже здорово этого хочешь, - и, говоря все это, Галлахер даже сам недоумевал, почему он так борется за то, чтобы сохранить Ридзику карьеру.