Вздохнув, он вернулся в будку управления и закрыл за собой дверь. По крайней мере, здесь тепло и нет ветра. Когда его впервые приняли на работу, почти десять стандартных лет назад, Фроде переоборудовал будку под свои нужды, установив персональный стенд с печью ТВЧ для разогрева пищи, и полками, где хранились его любимые голокниги и голожурналы.
Как обычный наемный работник, он не имел связи с Силой, как таковой, и поэтому он не испытывал особой преданности к ситхам; он всего несколько раз, да и то случайно, смог увидеть самого Дарта Скабруса. За то, что он посмел ослушаться приказа, требовавшего остаться на своем посту дополнительное время, его посадили на неделю в ледяной карцер, сломав при этом челюсть. Это было всего один раз, но больше рисковать он не хотел.
Откинувшись на спину с чашкой только что подогретого явариканского эспрессо и потрепанной голокнигой КОРАБЛИ УДАЧИ, Фроде увидел, как что-то промелькнуло рядом с его будкой. Он встал, протер запотевшее стекло и всмотрелся наружу. Там стоял дроид НК, его фоторецепторы сфокусировались на нем.
Фроде встал и открыл дверь:
— Эй.
НК повернулся и посмотрел на него:
— Внимание. В чем дело, сэр?
— Как еще долго те два парня собираются пробыть в башне? — Фроде указал на корабль. — В смысле, их корабль все еще здесь и жрет наше топливо.
— Отвечаю. Полагаю, вам следует отключить его.
— Но тот парень, Дрэнок, сказал…
— Внимание. Он не вернется, сэр. Ни он, ни его друг.
Фроде не понял:
— Что ты имеешь в виду — вообще, никогда?
— Отвечаю. Насколько я смог понять, да сэр.
Сдвинув свою рабочую кепи, чтобы почесать голову, Фроде расчетливо посмотрел обратно на корабль охотников за головами.
— Знаешь, — заметил он небрежно, — на этом корабле довольно уникальный бортовой компьютер.
— Внимание. Я уверен, вы справитесь, — ответил безразлично дроид, уже удаляясь по своим делам.
— Думаешь, Повелитель Скабрус не будет возражать, если я сниму его?
НK никак не отреагировал.
— Знаешь, я сниму его. На вторичном рынке он стоит не так уж и мало.
Натянув кепи назад, Фроде наклонился и достал свои инструменты, что-то насвистывая себе под нос.
Может быть, подумал он, сегодняшний вечер, в конце концов, закончится неплохо.
Глава 7. Марфа
Хестизо Трейс потянулась, сделала глубокий, неспешный вдох и подняла голову с подушки. Маленькая, ничем не примечательная спальня, в которой она проснулась, уже стала наполняться мягким искусственным светом. Несмотря на то, что она была здесь совсем одна, она уже чувствовала ждущую вниз орхидею, находившуюся примерно в двух сотнях метров — достаточно близко, чтобы прекрасно слышать её в своей голове.
Хестизо! Беда!
Она встала, откинув одеяло.
Что? Что случилось?
Моя инкубационная камера! Приходи быстрей!
Поняв, наконец, что голос просил её спуститься вниз, к ней.
О-хо-хо.
О-хо-хо? В интонации цветка послышалась тревога. Это серьезно!
Я уже одеваюсь.
Пожалуйста, поспеши.
Хорошо. Ответила она ей. Держись за свои лепестки. Я скоро приду.
Орхидея покинула ее сознание, но не совсем, как будто все еще ожидая официального извинения. Честно говоря, Зо не возражала против ее присутствия в своих мыслях; в конце концов, связь, которая была между ними — являлась частью ее личности — личности джедая в сельскохозяйственном корпусе. Она была одной из немногих одаренных, чьи ментальные способности в общении с растениями держали ее здесь, в теплицах и лабораториях комплекса Марфа.
Марфа имела атмосферу с парниковым эффектом. Поэтому температура воздуха и его влажность на планете способствовали росту большинства видов растений многообразной межзвездной фауны этой части центральных миров. Этому способствовало и то, что Зо и её коллеги-джедаи были восприимчивы к Силе. В двадцать пять Зо поняла, что обладает прирожденным даром, являющимся в некотором роде уникальным. Она умела общаться с растениями, за которыми ухаживала и которые изучала.
Полностью освободившись от последних остатков затянувшегося сна, она накинула халат и направилась к освежителю, вверх по коридору. Ее преследовало смутное ощущение беспокойства, неприятный отголосок какого-то забытого сна. После душа, сняла со стойки лабораторный халат и каску, одела их, приняв рабочий вид. Она приписывала чувство возникшего беспокойства к смутному недомоганию, которое иногда испытывала, просыпаясь здесь — на Марфе.