— Если мы пойдем дальше, — встряла Киндрa, — то нам понадобится оружие. Лучше разделиться, — она указала вперед, где коридор разветвлялся на три малых. — Поищем в них, разделившись группами по двое, и…
— Постой, — сказал Хартвиг. — Кто назначил тебя главной?
— Никто.
Киндра повернулась и Ра’ат увидел, что она смотрит прямо на Хартвига, а ее серые, почти прозрачные, цвета ириса, глаза были холодны. — Тебя никто не заставляют идти со мной. — Ее взгляд встретился с Рa’aтом. — Никого из вас.
Хартвиг пожал плечами:
— Я только сказал…
— Что?
— Мы все чувствуем, что, что-то нехорошее витает в воздухе, верно? Может быть, какая-то… болезнь. Но возможно, что это просто одна из учебных тревог Скабруса?
Киндра вздернула вверх брови, — Ты это о чем?
— Потому, что каждый из нас так считает.
— Почему?
— Возможно, это учения, — вставил Мэггс. — А может быть, это выбраковка слабых учеников. Это случалось и раньше. Помните глазастых унакк-пауков?
— Это еще хуже, — сказала Киндра.
— Не говори так уверенно, — сказал Хартвиг. — Тогда одиннадцать учеников ослепло. Двое из них погибли. Помнишь Соид Эйнрей?
— Соид Эйнрей была сразу дефектной.
— Может быть, но она все равно потом повесилась. А затем мы выяснили, что Скабрус перед этим продолжил свои опыты — оплодотворенные яйца паука заразили её нервную систему. Хартвиг потупил свой взгляд. — Я до сих пор иногда просыпаюсь от её кровавого вида.
Выражение лица Киндры не изменилось.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Вы хотите достать оружие? Я знаю, где мы могли бы найти его. Но я не собираюсь рисковать и иметь неприятности с преподавателями, если никто, на самом деле, ничего не видел. Хартвиг ждал ответа, глядя то на Киндру, то на Рa’aта, и, наконец, насмешливо фыркнул. — Да, так я и думал. — Он повернулся, собираясь уйти.
— Подожди, — сказал Ра’ат. — Я видел кое-что.
Хартвиг остановился и, обернувшись, посмотрел на него. Ра'ат заметил, как Киндра облизала своим языком пересохшую верхнюю губу, ожидая, что он скажет.
— Два тела упали с башни Скабруса, — начал говорить Ра'ат. — Они врезались в землю. Я видел, как это было, и я слышал звук ударов их тел о землю — они должны были погибнуть. — Он сглотнул, в горле у него неожиданно стало очень сухо. — Но после этого они встали.
Мэггс и Хартвиг недоверчиво уставились на него — каждый с различной степенью скептицизма и откровенного недоверия. Но Ра'ату это было безразлично. Пускай сомневаются; это только сделает их первыми кандидатами в жертвы, когда наступит время.
— Ты был там один, когда видел это? — спросила Киндра.
— Со мной был Ласск.
Мэггс подмигнул ему, и губы Хартвига расплылись в улыбке. Может быть, это только привиделось Ра'ату, но упоминание имени Ласска вызвало у них полное доверие к его словам. Это были слишком неправдоподобно, но так и было.
— Один из тех, кто упал — был Вим Никтер, — сказал Ра'ат. — После того как он ударился о землю, он поднялся и напал на меня. Он должен был погибнуть, но он был… жив. Я был вынужден сбросить на него груду камней, чтобы убежать. Это — болезнь, которая витает в воздухе, как вы говорите, и это произошло в башне. Я думаю, что… — Он сглотнул еще раз, и затем его голос стал тверд. — … Я думаю, что он возвращает мертвых к жизни.
Откуда-то поблизости раздался громкий звук шагов.
Ра’ат почувствовал, как холодный озноб прошиб его, словно кожа была облита холодной водой. Когда он заговорил, его голос, казалось, шел откуда-то издалека.
— С какой стороны это идет?
Подняв голову, Киндра кивнула вперед, где основной коридор разделялся на три малых, к тому, что был слева.
— Оттуда, — прошептала она. — Вы слышите?
Ра’ат напряг свой слух, стараясь понять — кто это может быть. Вскоре они услышали лязг и скрежет. Звук шагов становился громче с каждой секундой.
Он решил сосредоточиться исключительно на своих собственных ощущениях, забыв обо всех остальных. Учителя в Академии обучали их боевым единоборствам, но истинная сила ситха-воина заключалась в его личной жажде власти. Когда ты не можешь доверять никому, только личная борьба была аксиомой, естественным состоянием души.
Прижавшись к стене, он почувствовал темную сторону Силы, входящую в его тело, словно треск электрических разрядов, вытесняющих из него страх. Сейчас он почувствовал себя безжалостным воином, готовым к борьбе. С момента прибытия на Одасер-Фостин он первый раз был почти счастлив, ощущая наслаждение, которого никогда до этого не испытывал. Он уже забыл, что это такое, и с чем это можно сравнить.