Когда красное лезвие снова обрушилось на него, Tрейс подпрыгнул вверх. Он вложил в прыжок все, что знал о форме Джи V, стараясь, перепрыгнуть через Шак'Вэйта по траектории похожей на спираль, пронзая падающий снег. Приземлившись сзади противника и мгновенно развернувшись, он направил свой меч к горлу противника, намереваясь завершить дуэль одним ударом.
Шак'Вэйт рассмеялся злорадным смешком, и с показной легкостью отбил удар, тут же нанеся ответный удар, и на этот раз джедай почувствовал, как клинок меча рассек его плащ с туникой, и задел тело в районе груди. Горячая острая боль пронзила все тело, капли крови упали на снег, исчезнув в нем, словно растаяли.
— Слишком просто, джедай. — Мастер меча прислонился к каменной стене находящейся за его спиной, внешняя поверхность которой была вся в трещинах и разломах, и наполовину разрушена.
— Теперь я должен прикончить тебя.
И тут Tрейс увидел пару рук появившихся из-за пролома в стене за его спиной, которые сжали горло Мастера меча и дернули его вверх. Шак’Вэйт врезался в стену с треском и достаточно сильно, чтобы выронить свой меч, и Трейс увидел мертвенно бледное лицо с кровожадным оскалом, появившееся в разломе стены. Его зубы вцепились в лицо ситха.
Трейс сделал шаг назад, все еще держа световой меч наготове, глядя на того, кто утащил Шак’Вэйта через пролом в стене, и начал пожирать его. Из рваной раны на горле фонтаном брызнула кровь ситха, окрашивая все вокруг: стену, снег и лед во все красное. Существо подняло голову, и Трейс увидел его глаза — плоские и безжизненные, видимо, когда-то оно было человеком и довольно молодым. Ученик ситхов, понял он — еще подросток. Что же здесь произошло?
Существо наклонилось обратно к окровавленной голове, превратившейся в импровизированную чашу для питья, и приникло к правой глазнице Шак’Вэйта, став шумно глотать из неё кровь. Затем оно остановилось и издало пронзительный крик, наподобие тех криков, которые Трейс слышал до этого. В ответ со всех сторон раздались такие же многочисленные крики.
Ночь была наполнена ими.
Глава 27. Загон
Зо и Tулкх спустились по лестнице в длинный коридор. Охотник за головами остановился и поднял голову, принюхиваясь к воздуху, отдающему каким-то неясным запахом.
— Что это было? — спросила Зо, обернувшись. Собственный голос казался ей каким-то глухим, а уши, почти, не слышали звуков выстрелов, раздающихся снаружи, словно они были залиты мягким воском.
— Турболазер, — хмыкнул Тулкх. — Башенная установка.
— Это Скабрус, верно? — спросила она. — Он ищет нас.
Если вифид и слышал вопрос, он его проигнорировал. Спустя мгновение он двинулся дальше, вглубь этого зловонного здания. Зo неохотно последовала за ним. Она все еще переживала внутри себя события, когда подверглась обстрелу из лазерной пушки, и начавшееся незадолго до этого нападение кричащих мертвецов, которые вознамерились сожрать их.
— Орхидея, — произнесла она, за неимением лучшего места для начала разговора.
Tулкх молча продолжал идти дальше. С каждым шагом запах вокруг них становился все неприятней.
— Это единственный способ, которым я смогла бороться с этими тварями, потому, что Скабрус использовал ее в этом эксперименте. Я думаю, что она находится внутри их тел, так или иначе. Я попросила, чтобы она начала расти. Но… — Зo покачала головой. — Ее больше нет. Теперь я не могу заставить ее реагировать на мои приказы. Она, возможно, уже мертва.
Вифид ответил на её слова ворчливым вопросом:
— Ты все сказала?
— Я просто думала, что ты захочешь узнать, как я спасла там наши жизни. Ты тот, кто имеет право знать об этом, в конце концов.
— Я здорово просчитался.
— В самом деле? — воскликнула она. — О, мне очень жаль. Может быть, ты должен был подумать об этом прежде, чем похищать меня и везти сюда — на планету, полную ходячих мертвецов.
Вифид опять промолчал.
— Куда мы направляемся?
— Надо найти убежище. Переждать метель. Утром я возвращаюсь на свой корабль.
Разговор закончился. Не осознанно, Зo попыталась понять ход мыслей охотника за головами, надеясь, что он знает, куда надо идти. Обычно ее телепатические способности не были особенно сильны, когда речь шла о нечеловеческих формах жизни, но мысли вифида оказалось сравнительно легко прочитать. На самом деле, его сознание напоминало выставку трофеев на борту его корабля, где она впервые очнулась: место подтверждающее, де-факто, наличие побед в виде чучел его жертв. Некоторые из помещенных там видов, она никогда прежде не видела, но встречались и люди. Всех их объединяло универсальное выражение боли, отчаяния и беспомощности, которые возникали, когда охотник за головами наносил им смертельный удар. Его разум стал хранилищем этих моментов смерти. Он превратился в склеп, где помещены их страдания — это было то, о чем он вспоминал каждый день. Это было смыслом его жизни.