Топливо.
Дай топлива твоей плоти, советовала болезнь, и ее голос был подобен грому. Книги — топливо, и эта планета — топливо, все вокруг — топливо, все вокруг существуют только потому, что могут быть использованы тобой в этом качестве.
Да-сс, да-сс…
Они, как мясо для зверя.
Да-сс.
А зверь, это — ты.
Да-сс.
Нети обнаружил, наконец, что истина озарила его. Поддавшись уговорам болезни, он без малейших колебаний стал все поджигать. За многие годы здесь скопилось очень много топлива. В течение нескольких минут все центральное крыло библиотеки было в огне, и обезумевший оскал нети сиял в отражении оранжевого пламени.
Хотя здесь не было зеркала, чтобы увидеть свое отражение, Даил’Лисс знал, что болезнь изменила его внешность. Большие куски его, некогда красивой, коры начали линять, отпадая на многих участках его ствола-тела, и чернели, вытекающей густой и зловонный жидкостью, собирающейся вокруг его корней. Но самое глубокое преобразование произошло с его лицом. Болезнь размягчила его. Он не ощущал его. А теперь, нети смеялся, глядя на огонь. Его, некогда, добрые глаза были сжаты в злобные узкие щелочки, его рот расплылся в широкой, истекающей смолой, улыбке, когда он заговорил голосом орхидеи.
Хестизо Трейс. Срочно приходи в библиотеку.
Все больше свитков и голокниг падало в огонь.
Я с нетерпением жду твоего прихода, я хочу видеть тебя — ты моя преемница, я остро нуждаюсь в тебе…
Он замолк и обернулся, прислушиваясь.
Она уже приближалась.
Глава 33. Красная стена
— Кажется, я видел это на голо, — сказал приглушенно Мэггс, прикрывая рот.
Он, Рa’aт и остальные оказались перед баррикадой, зажимая носы и рты. Этот участок коридора был наполнен таким тошнотворным запахом, что он почти превзошел определение этого слова. Вдохнув один раз открытым ртом, Рa’aт смог ощутить его языком и гортанью. Это было ужасно — запах органической гнили, запах некогда живой ткани, чья жизнь была прервана, оставив после себя только зловонную массу.
— Чего они тут навалили? — пробормотал Мэггс.
— Похоже, какие-то железки, мусор…
— Металл так не воняет, как это.
— Тут не только металл.
— Так что же это такое? — спросила Киндра.
— Ну… — Ра’ат указал на белый, похожий на клинок предмет. — Я уверен, что это кость берцовой голени.
— Человеческая?
Ра’aт кивнул.
Хартвиг попытался сглотнуть, для чего ему потребовалось несколько попыток.
— Выглядит, как… — начал говорить Ра` ат и остановился. Он, было, хотел уточнить, что она выглядит словно обглоданная, но решил, что это, вероятно, никому не понравится. Они итак еле сдерживали спазмы своих желудков.
— Выход на той стороне стены, — сказала Киндра и активировала свой световой меч.
— Постой. — Ра’ат повернулся и посмотрел назад. Он почувствовал в Силе еле уловимое волнение, но он давно научился доверять таким посланиям, нежели информации, полученной глазами и ушами. Он бросил взгляд на Мэггса:
— Световой меч. Быстро.
Мэггс немедленно присоединился к нему и Киндре, и Ра’ат молча указал на лужу, в которой отсвечивали массивные металлические стеллажи у противоположной стены, напоминающие своим видом хранилище запчастей для дроидов. Что-то явно двигалась оттуда, и, мгновение спустя, он был ошеломлен тем, что увидел.
— Что во имя…, — воскликнул Хартвиг. Это было первое, что он произнес после стычки с Киндрой из-за световых мечей. — Что же с ним случилось?
— Что случилось? — вновь переспросил Мэггс, уже более громко. — Что же?
Ра'ат узнал ученика, который обучался уже пятый год, а звали его, кажется Ракер. С левой части лица Ракера свисала рваная кожа, сквозь которую можно было увидеть внутренности рта: скулы и челюсти. Его холодные глаза дрожали в глазницах, как пара протухших красноватых желтков. Он был раздет, за исключением черных штанов, порванных спереди. А его живот так раздуло, что он едва мог двигаться.
Он долго смотрел на них. Затем откинул голову, рот мучительно открылся и раздался крик.
— Убейте его! — сказал Хартвиг. — Чего вы ждете?
Продолжая кричать, неживой Ракер, пошатываясь, направился в сторону завала. Ра’ат увидел, как его нижняя челюсть неестественно широко открылась, и крик превратился в фонтан красновато-серой рвоты, брызгающей прямо на возведенную стену, его живот при этом стал быстро уменьшаться.
Ра’ату стало не по себе, он почувствовал тошнотворные спазмы желудка. Несмотря на все, что он видел до сих пор, он не мог принять эту чудовищную действительность. «Неужели я вижу это?», подумал он. «Неужели…»