— Ра’ат заразился, — сказал Хартвиг, возникнув в туманном сером свете сумерек — из его рта шел пар. Это был первый раз, когда он заговорил с момента, когда они стали расчищать проход в завале, и его голос звучал мрачно и отстраненно. — Он превратился в одного из них, и Владыка Ракен убил его. А я получил свой меч. Конец истории.
— А как насчет нас? — спросил Мэггс.
— Никто из нас не был укушен, насколько я могу судить. — Хартвиг оглянулся, как будто ждал, что кто-то возразит ему. — Ты в порядке?
Мэггс кивнул.
— Киндра? Что ты скажешь о своем состоянии?
Она стала осматривать себя.
— Киндра?
Молчание.
— Эй. — Хартвиг подошел, оттолкнув Мэггса, и схватил ее за плечо, разворачивая к себе. — Я с тобой говорю…
Киндра уставилась на него своими раздраженными и выпуклыми глазами.
— Я чиста.
— Ты уверена? — Хартвиг не отпускал ее. — Что это у тебя на шее?
— Очень смешно.
— Ты думаешь, я шучу? — Он ждал, пока Киндра подняла руку и прикоснулась к горлу в сантиметре сбоку от сонной артерии. Она вздрогнула, почувствовав открытую рану, отдернула руку, и посмотрел на алое пятно на своем указательном пальце.
Стоя поодаль, Владыка Ракен молча смотрел на них.
— Просто порез, — сказала она. — От куска разбитого прибора…
— Ты не знаешь, что это, — оборвал её Хартвиг.
— Ты же не думаешь, что я могла забыть, если бы меня укусили?
— Я думаю, — он серьезно посмотрел на неё, — что там летало много зараженной крови. И если хоть капелька попала в ранку…
— Тогда я уже кричала бы во все горло и попыталась выпотрошить вам кишки, — отрезала Киндра. — Так что, если ты в чем-то сомневаешься…
— Ты была готова убить меня тогда из-за светового меча, — сказал Хартвиг. — Мне кажется, что это в интересах группы. Мы должны избавиться от тебя. — Он взглянул на Мастера боевых искусств. — Я прав, учитель Ракен?
Ракен не успел ответить, как вмешалась Киндра.
— Ты действительно этого хочешь? — спросила она Хартвига, активируя меч. — Мы столько раз участвовали в учебных боях на арене. Тогда начнем.
Хартвиг не ответил, просто посмотрел на нее — на его лице не было никаких эмоций. Еще один порыв ветра принес новую порцию снега, и Киндра почувствовала, что порез на ее горле начал ныть.
— Начинай же, — сказала она.
— Ты первая.
— Подождите, — вмешался Мэггс. — Никто не знает, какой инкубационный период у этой заразы, верно?
Хартвиг не сводил глаз с Киндры. — Кажется у Ра'ата это произошло довольно быстро.
— Да, но мы знаем, какую Ра’ат получил рану. Может быть, при малой дозе, для заражения должно понадобиться больше времени.
Киндра слушая Мэггса, была полностью с ним согласна.
— В том-то и дело, что-точно мы не знаем. Поэтому, прежде, чем сделать какую-то глупость, давайте все сделаем шаг назад, разденемся и убедимся, что никто не получил порезов и ран, через которые инфекция могла попасть в кровь. — Мэггс оглянулся на Мастера боевых искусств, который продолжал молчать. — Как вы считаете?
Ракен кивнул.
— Разумно, — сказал он.
— Раздеться? — Киндре показалось, что она ослышалась. — Вы просите меня снять всю одежду?
— Это единственный способ быть уверенным. — Он взглянул на Хартвига. — Ты согласен с этим?
— Почему я должен быть против? — Хартвиг пожал плечами. — Мне нечего скрывать. — Он рывком снял китель и рубашку под ним, а затем спустил штаны до щиколоток. Одновременно с ним Киндра выскользнула из своей одежды, сложив крест-накрест голые руки на груди, и демонстративно смотрела на других.
Вот как далеко я зашла.
Хартвиг отвел глаза в сторону и повернулся к Мэггсу, который стоял в трусах и ботинках, весь дрожа и сжимая в руке ворох смятой одежды, словно маленький ребенок, собравшийся отойти ко сну. За ним с обнаженным торсом стоял Владыка Ракен. Мастер боевых искусств также разделся до пояса, без лишних напоминаний, открыв их взорам широкое, мускулистое тело ставшее таким в результате многолетней интенсивной физической подготовки. Оно было покрыто шрамами и странными татуировками. Его голова склонилась, словно он рассматривал что-то в снегу.
— Похоже, мы все чисты, — сказал Хартвиг. — Поэтому, я думаю, это означает, что мы…
Владыка Ракен поднял голову. Его кривая ухмылка, казалось, прошла по диагонали через все лицо. Кровь уже начала течь по обе стороны рта, где он начал грызть свои собственные губы.
В его глазах напрочь отсутствовало хоть что-то человеческое.
В бессвязном крике, от которого перехватило дыхание, Хартвиг схватился за свой меч, но уронил его в снег. Он нагнулся, пытаясь поднять его, но от этого только затолкнул его еще глубже.