Я прервал свою речь.
Старика трясло, но не от страха. Лицо у него опять побагровело. Он открыл рот и проревел:
— Публикуйте их и будьте прокляты!
Я вынул письма из кармана, уронил на постель, встал со стула, надел шляпу и сказал:
— Я отдал бы правую ногу, лишь бы доказать, что девушку убил человек, которого вы послали за письмами. Желал бы я, черт побери, чтобы для вас все это закончилось виселицей.
Старик не прикоснулся к письмам. Он спросил:
— Вы правду сказали про Талера и Пита?
— Правду. Но какая разница? Вам сядет на голову кто-нибудь другой.
Он отбросил одеяло и свесил вниз розовые ступни, торчащие из штанин пижамы.
— Хватит у вас духу, — рявкнул он, — пойти на работу, которую я вам уже предлагал, — стать шефом полиции?
— Нет. Из меня весь дух вышибло, пока я дрался за вас, а вы прятались под одеялом и придумывали, как бы от меня отречься. Ищите себе другую няньку.
Он сверкнул на меня глазами. Потом вокруг глаз у него собрались хитрые морщинки.
Он кивнул своей старой головой и сказал:
— Ага, боитесь браться за эту работу. Значит, это вы убили девушку?
Я ушел от него так же, как в прошлый раз, со словами:
— Пошли вы к черту!
Шофер, по-прежнему таскавший с собой бильярдный кий и по-прежнему взиравший на меня без нежности, проводил меня до двери, явно надеясь, что я начну задираться. Я не стал. Он со стуком захлопнул за мной дверь.
Улица была бледно-серая — занимался рассвет.
Неподалеку под деревьями стояла черная машина. Я не видел, сидит в ней кто-нибудь или нет, и из осторожности пошел в другую сторону. Машина двинулась за мной.
Нет смысла бежать по улице, когда за тобой гонятся в машине. Я остановился и повернулся к ней лицом. Она приближалась. Я вынул руку из кармана, только когда за ветровым стеклом увидел румяное лицо Мики Лайнена.
Он распахнул передо мной дверцу.
— Так и думал, что ты сюда придешь, — сказал он, когда я уселся рядом, — но опоздал на секунду-другую. Я видел, как ты входил в дом, но не успел тебя перехватить.
— Как ты выкрутился в полиции? — спросил я. — Лучше поезжай, поговорим на ходу.
— А вот так — ничего не знал, ни о чем не догадывался, понятия не имел, над чем ты работаешь, просто случайно попал в город и встретил тебя. Старые друзья, и все такое. Они еще пыхтели надо мной, когда начались беспорядки. Меня держали в маленьком кабинете напротив зала заседаний. Когда начался цирк, я обнаружил, что в кабинете есть окно, и…
— А чем закончился цирк? — спросил я.
— Фараоны перестреляли налетчиков к чертям. Им кто-то стукнул за полчаса до налета, и вся округа уже кишела этими молодцами, которых только-только привели к присяге. Славная была драка, но и полиции тоже не поздоровилось. По слухам, это были ребята Шепота.
— Угу. Сегодня ночью Рено сцепился с Питом Финном. Слышал про это?
— Слышал только, что они встретились.
— Рено убил Пита и на обратном пути налетел на засаду. Не знаю, что было потом. Дика видел?
— Мне сказали в его гостинице, что он выехал. Торопился на вечерний поезд.
— Я отправил его домой, — объяснил я. — Он вроде бы решил, что я убил Дину Бранд. Действовал мне этим на нервы.
— А ты?
— Хочешь знать, убил ли я ее? Не знаю, Мики. Пытаюсь разобраться. Останешься со мной или вернешься, как Дик, на побережье?
Мики сказал:
— Нечего так петушиться из-за одного паршивого убийства, которого, может быть, и не было. Слушай, ты же не мог стибрить у нее деньги и побрякушки!
— Убийца их тоже не взял. В восемь утра, когда я уходил, они еще были на месте. Около девяти туда заходил Дэн Ролф. Он тоже не стал бы их брать. Но… Погоди, кажется, понимаю. Фараоны, которые нашли тело, — Шепп и Ванаман — пришли в девять тридцать. После них пропали не только украшения и деньги, но еще несколько писем к девушке от старика Илайхью. Потом я обнаружил письма в кармане у Дона. И как раз тогда оба сыщика исчезли. Соображаешь?
Когда Шепп и Ванаман увидели труп, они не сразу подняли тревогу, а сперва обшарили квартиру. Старик Уилсон — миллионер, вот они и решили, что его письма пригодятся. Забрали их вместе с остальными ценностями и передали этому жулику, чтобы тот перепродал их Илайхью. Но Дон не успел этим заняться — его убили. Письма взял я. Шепп и Ванаман струхнули. Неизвестно, знали они или нет, что писем у Дона не нашли. Все равно они боялись, что дело выйдет наружу. Деньги и драгоценности-то были у них. Они живо смылись.