Несмотря на то, что эта и другие подобные темы — например, «русификация» и «насильственная деисламизация» — явно выдают цели и определенную (антисоветскую. — Ред.) политическую позицию разглагольствующих по этому поводу людей, их не стоит сбрасывать со счетов, хотя бы потому, что, распространенные вездесущими средствами массовой информации, они пропитали своим ядом мозги миллионов людей, живущих за пределами Советского Союза. Напротив, вопросы на эти же темы, предложенные таджику, узбеку, туркмену или казаху, — я сам задавал их, собирая материал для этой книги, — вызывают у собеседника глубокое изумление. «Какое странное представление бытует у вас о нашей жизни и нашей стране!» — воскликнул профессор Алма-Атинского университета. В Душанбе, столице Таджикистана, высказанное мной в студенческой аудитории предположение, что Таджикская республика сможет когда-нибудь отделиться от Советского Союза, вызвало взрыв смеха. В Туркмении старый колхозник, которому было уже за восемьдесят и который помнил последние бои с басмачами, даже рот раскрыл, услыхав одну из таких гипотез, а затем, пожав плечами, ответил, имея в виду авторов подобных утверждений, что «мучимая жаждой птица не может думать ни о чем, кроме воды».
Означает ли сказанное, что в этих краях все проблемы уже решены? Нет, они существуют, это очевидно, и не нужно быть секретным агентом, чтобы о них узнать. Просто это не те проблемы, о которых мечтают любители «развала» и «исламского бунта» и из которых они старательно плетут всевозможные узоры, создавая фантастические сюжеты с политической подоплекой. Образование наций и строительство нового общества десятками миллионов людей, которые в 20-х годах нашего столетия все еще жили в условиях средневековья, — задача настолько грандиозная и сложная, что ее, конечно, невозможно выполнить без просчетов, трудностей и ошибок, от которых не может гарантировать даже точное следование заранее продуманной и, казалось бы, безупречной схеме. Важно увидеть, какой путь был пройден и верно ли выбрано общее направление. Важно разобраться в сегодняшней действительности, а также попытаться заглянуть в завтрашний день.
Это единственный способ приблизиться к истине без шор и предрассудков, единственный способ открыть глубокое значение величайших перемен, происходящих сегодня под небом Самарканда.
ЧАСТЬ I. ТЫСЯЧА И ОДНА НОЧЬ И ТЫСЯЧА И ОДНО НЕСЧАСТЬЕ
Земля, вода и люди
Под ровный гул моторов самолет одолевает бесконечные километры. А внизу, куда только достигает взгляд — степи, потом пустыни, покрытые огромными белесыми пятнами соли, сверкающими на солнце.
Степи, плоские, сухие и голые в это жаркое время года, весной покрываются недолговечным ковром из трав и диких тюльпанов. Сейчас их трудно отличить от пустынь, изрезанных сухими бороздами — следами гигантских высохших рек, потерявшихся в песках еще в незапамятные времена. И в этот пейзаж цвета пригоревшего хлеба, который когда-то оживляли караваны, тратившие не один месяц, чтобы добраться до окраин Китая, врезаны зеркала Аральского моря и озера Балхаш — в царстве зноя и жажды они кажутся нереальными.
Когда самолет приближается к Ашхабаду, Ташкенту, Самарканду, Бухаре или другому городу, поверхность земли окрашивает ярчайшая зелень густой растительности и уходящих за горизонт хлопковых полей, которые радуют глаз и успокаивают, как появившийся после плавания через океан остров.
Намного дальше к югу взгляд путешественника обнаруживает великолепные горные массивы. На всем протяжении южной оконечности Советского Союза — от Каспия и границ Ирана до границ Афганистана и Китая, с запада на восток простираются горные цепи Копетдага, Памира и Тянь-Шаня с вершинами выше 7000 метров. С этих высот фантастическими потоками устремляются в долины питаемые снегами и ледниками реки. Амударья, рожденная из слияния Вахша и Пянджа, которые берут свое начало на Памире, продолжает свой бег на протяжении 1415 километров (от истока реки Пяндж — 2540 км), образуя в конце пути гигантскую дельту в месте впадения в Аральское море.
Сырдарья, другой великий водный поток Средней Азии, берущая начало на Тянь-Шане, оросив своими водами Ферганскую долину, тоже вливается в Аральское море, но севернее Амударьи.
Между двумя реками и окаймляющими их полосами зелени раскинулась пустыня Кызылкум («красные пески»), а за Амударьей, к западу, — огромная, как две трети Франции (350 тысяч кв. км), пустыня Каракум («черные пески»). Она названа так не из-за своего цвета, а потому, что для тех, кто ее когда-то пересекал, она была символом ужаса, страданий и горя.