Когда чаша нужды и гнева переполнялась, разражались бунты. Они становятся особенно частыми после 1820 года. Так, с 1821 по 1825 год не прекращаются восстания против бухарского эмира узбекского племени китай-кипчаков. В 1826 году восстают ремесленники Самарканда. В 1827 году нападают на ханских солдат хивинские горожане и крестьяне. Массовые выступления населения имели место между 1856 и 1858 годами на юге Казахстана. В 1858 году казахские племена, доведенные до отчаяния алчностью сборщиков налогов кокандского хана, приступом берут город Туркестан.
Имеется документальная запись этого события, оставленная русским путешественником Н. А. Северцовым, который во время восстания был захвачен в плен солдатами кокандского хана. Причиной народных выступлений он считает невыносимый феодальный гнет. Другой свидетель — географ А. И. Небольсин, в записках, датированных 1850 годом, отмечает, что население трех ханств живет в условиях чрезвычайной бедности и угнетения и что богатые торговцы стараются всеми средствами скрыть свои богатства из страха стать жертвами алчности чиновников, находящихся на службе у хана.
Напомнить эти исторические факты совсем не лишне, потому что при всей своей очевидности они тем не менее принимаются далеко не всеми. Некоторые «специалисты»[10]пытаются и в наши дни представить относительным то безысходное состояние отсталости и угнетения, в котором находились народы Средней Азии. А это позволяет заранее и одним росчерком пера приуменьшить гигантский скачок вперед, совершенный после революции.
В то время как Туркестан продолжал пребывать в средневековом оцепенении, Россия во второй половине XIX века становится на путь интенсивного капиталистического развития. Старые структуры царской империи распадаются, но получают развитие новые отрасли производства и новые экономические отношения, вызванные к жизни развитием крупной индустрии.
Отмена в 1861 году крепостного права не принесла крестьянам подлинного освобождения. Земля осталась в помещичьем владении, что обрекло огромные массы сельских жителей на беспросветную нищету. Часть из них вливается в городскую армию наемного труда. Другие безземельные крестьяне тысячами переселяются на восток, в частности в Казахстан. Царские власти извлекают из этого двойную выгоду: с одной стороны, они избавляются от массы нищих и беспокойных, а следовательно, опасных крестьян, а с другой стороны, закрепляют оккупацию завоеванных на востоке территорий, создавая здесь постоянное русское присутствие.
Среди других побуждений, которые заставляют Россию все больше интересоваться Средней Азией, проглядывает необходимость найти рынок сбыта для изделий вновь созданной индустрии, поскольку свой рынок слишком ограничен, а Европа и Соединенные Штаты для русского экспорта, в частности для экспорта текстильных изделий, остаются закрытыми.
Еще до того, как начинаются собственно военные захваты, дипломатическая и другая деятельность по сближению России и Средней Азии приносит практические результаты: если в начале XIX столетия сумма всего экспорта России в Среднюю Азию не превышала одного миллиона рублей, то в 1850 году она достигает пятнадцати миллионов рублей. И наоборот, стоимость товаров, импортированных Россией, возрастает за то же самое время с двух до десяти миллионов рублей. Оренбург, старинный город-крепость, становится одним из привилегированных центров торгового обмена. Здесь покупаются и продаются ткани и металлы, кожи и бумажная масса, шелка и меха.
К середине XIX столетия появляются и различные промышленные, коммерческие или транспортные компании, ведущие дела между Россией и Средней Азией, которые специализируются на экспортных или импортных операциях.
Русский интерес к землям Туркестана позже еще более увеличится — по причине внешних обстоятельств. Парижский договор 1856 года, положивший конец Крымской войне (1853–1856 гг.), во время которой франко-английские союзники, выступившие на стороне Турции, столкнулись с русскими войсками, закрывает России всякий выход на Балканы и в Средиземноморье. Тяжелые условия мира, которые были навязаны России, косвенно способствуют перемещению ее претензий из Европы в Среднюю Азию.
10
Это можно сказать об английском советологе Джоффри Уиллере, авторе «Современной истории советской Средней Азии» (Лондон, 1964), но также о других, например об Александре Беннигсене и Шанталь Лемерсье-Келькеже, авторах книги «Забытые мусульмане: ислам в Советском Союзе» (Париж, 1981), и, с большей нюансировкой, о Венсане Монтей, авторе книги «Советские мусульмане» (Париж, 1982). — Прим. авт.