Высшие офицеры — и в этом они схожи со своими французскими коллегами, завоевавшими Алжир, — часто находили во время пребывания в Средней Азии возможность быстро позолотить свою «новую амуницию». Кстати, среди них было немало лиц, направленных сюда за какую-либо провинность. Другими словами, многие из офицеров отнюдь не отличались чистоплотностью, и их первой заботой было по возможности потуже набить себе карманы. С этой целью они множили дополнительные налоги на местное население, что давало им возможность не только покрывать свои повседневные расходы, но и жить в роскоши.
В «независимых» Хивинском и Бухарском государствах сохранялись с царского благословения и при его покровительстве восточные формы самой жестокой феодальной тирании. Хан или эмир имел право распоряжаться жизнью и смертью любого из своих подданных. Муллы — союзники феодалов, поддерживавшие деспотические порядки, — отдавали всю силу своей духовной власти на службу правящим князьям.
После проведения аннексии, организации территории и обеспечения ее безопасности любая колониальная держава сразу же переходит к осуществлению в полном объеме проектов, которые были первопричинами ее завоеваний — превратить подчиненные территории в рынок сбыта продукции своих заводов и в поставщика сырья для своей промышленности. Интересам самих колоний при этом уделяется очень мало внимания.
Важнейшим для России среднеазиатским сырьем был хлопок. Благодаря специально предпринятым мерам, как экономическим, так и административным, его производство здесь значительно возросло. Накануне Октябрьской революции Туркестан на 50 процентов обеспечивает русскую текстильную промышленность сырьем. Одновременно русские капиталисты создали различные сооружения для первичной обработки хлопка, фабрики по его очистке и отделению семян, не позволив при этом развиться в Средней Азии текстильной промышленности и оставив эту «высшую сферу» деятельности за самой Россией. В 1913 году более 80 процентов всего промышленного производства Туркестана приходится на хлопкоочистительные фабрики. Весьма красноречивый факт, отражающий низкий уровень и ограниченность развития промышленности. Помимо фабрик по переработке сырого хлопчатника и его семян, было построено несколько пивных заводов, мыловарни, кирпичные заводы и цеха по очистке шерсти: всего 818 промышленных и полукустарных предприятий на все русские колонии и два ханства. Из 425 предприятий, расположенных тогда на территории сегодняшней Узбекской республики и составлявших весь ее промышленный потенциал, 209 предприятий занимались очисткой хлопка-сырца. Разносторонняя индустриализация этого региона и не планировалась. Ведь участь колонии — оставаться зависимой от поставок из «метрополий»:
В силу экономических, а также военных и стратегических соображений русское правительство предпринимает исключительные усилия для развития железных дорог. С 1899 года Туркестан с запада на восток пересекла транскаспийская магистраль, начавшаяся в Красноводске, на Каспийском море, и закончившаяся в Андижане, неподалеку от границ Китая, пройдя через Ашхабад, Мары (Мерв), Чарджоу, Самарканд и Ходжент. С 1904 года начинает действовать другая, трансаральская линия, которая связала Оренбург с Ташкентом, имея выход на транскаспийскую линию в Джизаке, к востоку от Самарканда.
Будучи наисовременнейшим орудием прогресса, железная дорога отныне связала Азию с Европой, Самарканд с Парижем. Она будет способствовать, как отмечал Ленин, открытию этого заснувшего континента для капитализма, но в то же время поможет проникновению сюда идей социализма. На всем протяжении железнодорожных путей возникают вокзалы, склады, цеха. Здесь много рабочих, большинство которых составляют русские, и среди них — немало «буйных голов», то есть людей, отличающихся революционным духом. Сосланные за свою подрывную деятельность в эти далекие края, они и здесь продолжают бороться, просвещать и организовывать своих новых товарищей по труду — туркестанских железнодорожников, которые сыграют исключительно важную роль в будущих битвах против царского режима. Работая и участвуя в борьбе бок о бок с русскими рабочими, уже находившимися под сильным влиянием Российской социал-демократической рабочей партии и марксизма, эти «туземные пролетарии» проникаются сознанием своего положения колонизованных, подверженных двойному гнету как со стороны чужеземного империализма, так и со стороны местных эксплуататоров. В то же время они одними из первых поймут, что имеют дело не с одной, а с двумя Россиями — с Россией царской, с ее губернаторами и наместниками, союзниками «баев» и «беков», и с Россией народной, страной бедных крестьян и рабочих, эксплуатируемых и угнетаемых, так же как и они сами. Эти рабочие, несмотря на политику разделения и расовой ненависти, несмотря на непонимание и предрассудки, разницу нравов и мышления, являются по своей глубочайшей сути союзниками «туземцев».