Итак, советские мусульмане не чувствуют себя ни притесненными, ни униженными, ни «забытыми», ни «меньше мусульманами», чем другие. «Отправной точкой учения ислама об обществе, — писал в своей книге «Ислам и мусульмане в Стране Советов» Зияутдинхан ибн Ишан Бабахай, — является то, что все люди — создания божие и что они одинаково дороги и близки ему. Он одаривает своей милостью всех, независимо от их национальности и цвета кожи. Вот почему общество, разделенное на угнетенных и угнетателей, на тех, кто несметно богат, и тех, кто не имеет куска хлеба и умирает от голода, — такое общество не совпадает с исламской общественной системой… В общественном идеале ислама нет места для борьбы классов. Поэтому ислам — так же, как этому учит социализм, — выступает за уничтожение любой системы насилия и угнетения и стремится гарантировать полное социальное равенство божьих созданий, которые все без исключения родились, имея право жить в этом мире обеспеченной и счастливой жизнью… Ислам не признает другого источника для получения личной собственности, кроме труда каждого. Он запрещает обогащаться за счет труда другого. Это запрещение является категорическим требованием исламской религии…»
Нужно ли говорить, что такую интерпретацию Корана не разделяют связанные с нефтяным бизнесом и иностранным капиталом «мусульманские» феодалы, банкиры и дельцы, которых существующий в их странах порядок полностью устраивает. К тому же, заявляют они, этот порядок желанен и богу, а значит, попытаться изменить его — грех. Бедным остается только принять со всей униженностью эту волю бога и ту судьбу, которую он им уделил. Ничего не поделаешь — разве не содержит слово «ислам» в своей арабской этимологии саму идею подчинения?
Обращаясь к арабскому философу Абдар-Рахману аль-Кавакиби (ученик реформаторов Джамала Эддина аль-Афгани и Мухаммеда Абду), который в своей книге «Природа деспотизма и гибельность порабощения» описывает идеальное общество, основанное на принципах Корана и сунны, Зияутдинхан ибн Ишан Бабахай идет еще дальше: «Если мы понаблюдаем за действительностью, существующей в нашей стране, и сравним ее с принципами общества, о котором мечтал Кавакиби, окажется, что множество пожеланий, сформулированных великим мусульманским мыслителем, не только признаны у нас, но и введены в практику. И это касается не только развития экономики и культуры, приобщения всех к начальному образованию, гарантированного всем гражданам равенства, но также вопросов формирования руководящих государственных органов Советского Союза, в которых представлены все национальности и все социальные круги. Это касается также распределения материальных и культурных благ между различными социальными слоями, нациями и религиозными группами. Другими словами, нам следует констатировать, что многие гуманистические принципы, провозглашенные исламом, были осуществлены в советском социалистическом обществе».
На исламской конференции, организованной в Ташкенте в 1970 году на тему «Единство и сотрудничество мусульманских народов в борьбе за мир», были сформулированы еще более четкие взгляды: «Советские руководители, которые не верят ни в бога, ни в пророков, тем не менее проводят в жизнь законы, соответствующие и велению бога, и указаниям его пророка». Эти выводы, которые идут вразрез с общепринятыми и широко применяемыми идеями о вечной и непреодолимой враждебности коммунизма и ислама ставят перед советологами трудную задачу. Как объяснить тот факт, что руководители общин верующих советских граждан вопреки распространяемым идеям не только не жалуются на какие-либо запреты и притеснения, но даже приветствуют заслуги советского общества? Ответ на это западных «специалистов» не блещет остроумием: оказывается, муфтии и имамы Средней Азии защищают не какую-либо исламскую концепцию, а лишь «советские интересы».