Конечно, можно было не тратить силу звёздочки на такую ерунду — добрались бы до порта как-нибудь иначе. Но так уж и быть.
«Хочу, чтобы мы оказались в порту», — произнесла я мысленно. Замерцал экран, подёрнулся пеленой, потом стало проясняться, уже видны очертания кораблей…
Дядя Филипп
Эй, Роберт, чего ты здесь околачиваешься? — невысокий человек, рыжий и кудрявый, приветливо помахал рукой. — В порту забастовка.
— А, дядя Филипп! Ты-то нам и нужен! — заулыбался Роберт и вполголоса мне объяснил: — Иногда вместе с газетами я продаю и их листки. Мне ведь всё равно, что продавать. Лишь бы платили.
Мужчина подошёл к нам, дружески хлопнул Роберта по спине и сказал:
— Как вы прошли — вокруг порта полиция. Кстати, как она там поживает?
— Отлично поживает, дядя Филипп. А если вы хотите узнать подробнее, спросите полицейских, когда они будут разгонять забастовщиков, — беззлобно пошутил Роберт.
— О, тогда не до расспросов, — усмехнулся дядя Филипп. — Что тебя привело к нам? Мы с тобой в расчёте или кто-то должен?
— Нет, нет, всё в порядке, шеф. Но видите ли, у этой девочки очень много разных вопросов, на которые я не могу ответить.
— Какие же это вопросы?
— Ну, например, почему вы бастуете.
Совсем не собиралась я про это спрашивать. Хотя, действительно, почему они бастуют?
Поглядывая на меня, Роберт достал жвачку, положил её в рот и, прищурившись, добавил:
— Она очень любопытная девочка.
Дядя Филипп почесал свою рыжую кудрявую голову испросил:
— Хочешь, чтобы я рассказал ей об оружии?
— Да, — коротко ответил Роберт.
— Но зачем ей знать о таких вещах?
— Ей хочется понять, почему одни живут хорошо, а другие — плохо, пожал плечами мой необычный товарищ.
Дядя Филипп наклонился ко мне:
— В самом деле тебе это интересно?
— Расскажите мне о забастовке, — попросила я.
— Попробую объяснить. — Он достал сигареты, спички, закурил. — Самая дорогая вещь в мире — оружие. Бомбы, танки, подводные лодки. Чтобы сделать такое чудовище войны, как бомба, надо денег во много раз больше, чем для того, чтобы построить дом. И потом — дом ведь для того, чтобы человек жил, а бомба для того, чтобы человека убить. Мы хотим, чтобы всё оружие на земле было уничтожено, чтобы его перестали делать во всем ми ре. Да понимаешь ли ты, малышка, о чём я говорю?
— Понимаю, но просто удивительно, что есть люди, которые хотят войны. Они ведь тоже могут погибнуть!
— Надеются уцелеть.
— Лучше бы позаботились о таких как Джоан, Майкл…
Роберт украдкой глянул на меня, и я добавила:
— Да и у Роберта, может быть, тогда была бы другая мечта.
Дядя Филипп удивлённо посмотрел на меня и обратился к мальчику:
— Ты не объяснил мне, зачем это девчушке знать?
— Она из Советского Союза, — как бы нехотя сообщил Роберт.
— Что, что? — не поверил своим ушам дядя Филипп, такое у него стало лицо растерянное, даже рот открылся. Он как будто хотел что-то сказать, но передумал. А рот закрыть забыл.
— То, что слышишь.
— Макс, иди сюда! — рыжеволосый мужчина схватил за полу проходившего мимо человека. — У нас гостья из Советского Союза.
Мне стало неловко. Какая я гостья! Так, обыкновенная девочка. Но вокруг стали собираться люди, все глядели на меня и улыбались.
— Ты ходишь в школу? — спросил усатый, присев передо мной на корточки.
— Конечно!
— И сколько платят твои родители?
— Нисколько. Разве за школу нужно платить?
— Эй, Том, спроси, какую помощь получают безработные! — крикнул кто-то сзади. За меня вступился дядя Филипп.
— Ну откуда девочка может знать, сколько платят по безработице!
— Про безработных я не знаю. Я только знаю, что возле трамвайной остановки, недалеко от школы, есть большая доска, и на ней много-много объявлений «Требуются на работу». Одно возле другого, густо-густо наклеены. Я их из любопытства прочитываю, когда мы с бабушкой трамвая ждем. Если куда-нибудь ехать надо.
— Говорят, в Советском Союзе в самом деле нет безработных, — пожимает плечами Том и приглаживает усы. Остальные переглядываются, хмыкают. То ли верят, то ли нет.
— А это правда, что все дети — и большие и маленькие, летом уезжают к реке или к морю, там загорают, купаются и даже лечатся, если нужно?
— У Тома трое ребятишек, вот его всё и интересует, — как бы извиняясь, говорит худой, в клетчатой рубахе человек, которого дядя Филипп назвал Максом.
— Конечно, правда! У нас есть ещё самый главный пионерский лагерь — Артек. Туда едут самые лучшие ребята, отличники, ну и если хорошую стенгазету выпускают или поют, танцуют. Спортом занимаются. Но кроме Артека ещё тысячи пионерских лагерей. Я тоже в одном была. Прямо на берегу моря. Загорела, стала совсем чёрная. Чернее, чем Майкл.