— На всем ещё многому надо учиться, — пробурчал я.
Вечером на посиделки под чай, меня с Федей внезапно пригласил Юра Гаврилов и Сергей Шавло. Юра для чая выставил несколько бутылок пива, я для этого дела сбегал в буфет и принёс несколько бутылок «Пепси-колы» с красивыми красно-бело-синими крышечками.
— Лихо вы нас сегодня на тренировке обули, — хмыкнул Гаврилов, включив магнитофон, из которого затрещала подпольная запись концерта Владимира Высоцкого, где он кроме песен ещё о чём-то общался со слушателями.
— Мы сегодня вообще всех обули, — важно заметил Черенков. — Грамотную тактику выбрали. Контроль мяча и кинжальные атаки с ходу. Правильно я сказал? — Спросил меня Фёдор Фёдорович, который после моего внушения, что с горным институтом пора кончать, даже улыбаться стал чаще.
— Хотелось просто показать Бескову смысл отрабатывать мелкий и средний пас. — Я пожал плечами, разливая в два стакана пепси, а в два другие холодное «Жигулевское» пиво. — Скоро в Европе появятся такие команды, которые этим мелким и средним пасом до семидесяти процентов времени будут контролировать мяч. Попробуй таких обыграй.
— Ну, да, — согласился Сергей Шавло, — когда бегаешь и отнимаешь мяч, силы уходят быстрее. Давайте мужики за футбол и за «Спартак».
Мы с Федей подняли стаканы с пепси, Юра и Сергей с пивом, и тут как на заказ Высоцкий заиграл очередную шуточную песню, более известную в народе, как «Милицейский протокол»:
В этом месте песня прервалась гоготом слушателей из динамика кассетного магнитофона «Mitsubishi T-630».
— Гениальный человек, — кивнул на магнитофон Юра Гаврилов. — Он как-то перед нашей сборной выступал, так я ему руку пожал.
— И год потом не мыл, — хохотнул я и, кивнув в угол, где лежала гитара, спросил. — Кстати, кто на инструменте может?
— Да так, — улыбнулся Шавло. — Все бренчим помаленьку под пивко и сушёную воблу. Главное, чтобы Бесков не слышал.
— Тогда посмотрите — не идёт ли Бесков? — Загадочно спросил я и взял в руки гитару, на которой несколько простых композиций ещё со студенческих времён играть умел. — Эту песню сочинил, конечно, не Владимир Высоцкий, но тоже очень одарённый человек, называется «Песня без слов».
— Одна музыка, что ли будет? — Усмехнулся Юра Гаврилов, выключив магнитофон и разлив по стаканам пиво и пепси.
— Терпение Юрий Васильевич, — пробурчал я и ударил по двум верхним басовым струнам гитары, чтобы песня Цоя в моём исполнении приобрела более тяжёлое рок звучание:
С каждой цоевской строкой, которую выдавал я «на гора», снисходительная улыбка с лица Гаврилова, наиболее интеллектуального футболиста в нашей красно-белой банде, постепенно сходила на нет. А при исполнении припева поменялся в лице и Черенков:
После моего музицирования мы не сговариваясь молча выпили, так как парни каждый задумался о чём-то своём, и неожиданно Федя Черенков произнес:
— Эта песня про нас — футболистов. Лично я, когда выхожу на поле, то мне буквально кажется, что весь мир идёт на меня войной.
— Скажешь тоже, Федя, футбол — это игра, какая же это война? — Возразил Шавло.
— Это, смотря против кого матч, — не согласился Гаврилов и вдруг предложил. — А давай мы тебя на кассету после концерта Высоцкого запишем? Там как раз три минуты на плёнке осталось.
— Если Владимир Семёнович возражать не будет, то давайте запишем, — согласился я.
Глава 12
В понедельник 12-го марта последний матч в нашей группе против пермской «Звезды» организаторы назначили на два часа дня, чтобы мы успели отыграть на боле-менее приличном газоне. Константин Бесков до последнего тянул с заявкой на игру и всё же за полчаса до стартового свистка решился построить «Спартак» по предложенной мною схеме 4-3-3, где нашлось место на поле и Гаврилову, и Черенкову. И всё было бы замечательно, я бы мог ликовать, если бы не одно большое «НО», в такой расстановке мы не сыграли ни разу, вообще. Только во время вчерашней тренировки в мини-футбольном турнире Бесков объединил Гаврилова, Шавло, Черенкова и меня в одну команду, которая вынесла всех остальных в одну калитку.