— Тебе-то откуда это известно? — Усмехнулся Александр. — И потом в товарищеских-то играх мы побеждаем.
— А мне со стороны виднее. А что касается товарняков, то мы давно впереди планеты всей по товарищеским играм. Жаль медали за это дело не вручают.
— Слушай, ну извинись ты перед Бесковым, не ломайся, — опять принялся уговаривать меня Калашников.
— Ху… с два, — четко по слогам произнёс я. — Вылечу из Тарасовки, всё равно без футбола не останусь.
Вдруг в дверь постучали, а когда створка нашего купе отъехала в сторону, то на пороге материализовался Николай Старостин, который прокашлявшись, сказал:
— Никон, зайди ко мне в купе. Есть разговор.
— А чай с баранками мы есть будем? — Улыбнулся я.
И через десять минут Николай Петрович действительно угощал меня крепким чаем с жесткими, как дерево баранками, которые чтобы разгрызть приходилось окунать в этот чай. Вместе с начальником «Спартака» ехал и наш старший тренер, но он сейчас отлучился в другое купе, где в обществе второго тренера Новикова употреблял кое-что покрепче чая. Поэтому Старостин не стал ходить вокруг да около, а заявил сразу:
— Я тебя, Никон, в обиду не дам. Я в футболе с 1917 года, но ещё ни разу не видел, чтоб футболиста, который не пьёт, не курит, не нарушает спортивный режим, один из лучших на тренировке, бегает со скоростью спринтера и лучший бомбардир команды исключали из команды. Да, ты завтра же окажешься в «Динамо», ЦСКА или «Торпедо». И что тогда, нам будешь по три штуки заколачивать?
— Если получится, то и по четыре, — признался я. — Специально для Константина Ивановича.
— Так дело не пойдёт. — Разволновался семидесятилетний мэтр. — Приедем в Тарасовку, подъедет Андрюша, то есть Андрей Петрович, сядем вчетвером и поговорим. Ты извинишься перед Бесковым и пообещаешь впредь с ним в перепалку не вступать.
— Вы читали, что пресса пишет? — Я взял в руки газету и зачитал высказывание мастера спорта Петра Пономаренко. — Игра «Спартака», к сожалению, не заслужила никаких похвал: большинство игроков действовали вяло, безынициативно и так далее. Я за день сказал, что так будет. Так за что я должен извиняться?
— Костя же старше, уступи.
— Не в трамвае. Значит так, Андрей Петрович, извиняться не буду, но обещаю своё мнение впредь держать при себе. И ещё одно, если в большинстве матчей Бесков не будет выпускать хотя бы на замену, я сам уйду в середине сезона, когда откроется возможность дозаявок.
— Упрямый ты парень, Володя, — тяжело вздохнул Николай Старостин. — Ладно. Считай, что договорились.
В субботу 7-го апреля за три дня до матча третьего тура против «Зари» из Ворошиловграда, мы пахали на искусственном поле в манеже «Спартак», который был построен в Сокольниках в 1974 году. Покрытие этого «зимнего» стадиона по моим современным меркам здесь было жуткое, больше похожее на солдатское сукно. Подкаты делать было нельзя, а вратари поддевали ватные штаны и хоккейные налокотники. Зато отрабатывать фирменную игру в пас никакие кочки и ухабы не мешали.
— Николай Петрович, — обратился я к начальнику Старостину, который наблюдал все наши тренировки. — Улучшить бы амортизацию покрытия, а то травматизм высокий.
— Что-то ты, Никон, много стал говорить, — усмехнулся «Дед», — играй пока, я Андрюше скажу.
— Так вон он, Андрей Петрович, с Бесковым разговаривает. Что резину-то тянуть?
— Не до того пока, — прокашлялся Николай Старостин, который меня можно сказать спас от позорного отчисления из команды.
Константин Бесков, после долгого разговора в присутствие братьев Старостиных, на меня дулся, злился, но вынужден был терпеть. А когда начинались тренировочные двухсторонки, то терпеть ему приходилось в двойне, так как в основе он меня теперь не видел и я постоянно играл за команду дублёров. А мой дубль 4-го, 5-го и 6-го апреля уже трижды отодрал основной состав «Спартака» назло старшему тренеру. Правда сегодня прилетели из сборной СССР Гаврилов и Хидиятуллин, и у основы появился шанс взять реванш за прошлые дни, но и я кое-что новенькое придумал для своих парней.
— Зря я сегодня с Ярцевым поспорил на то, что мы опять сегодня их сделаем, — пробубнил Сашка Калашников, глядя на другую половину поля, где разминались Юра Гаврилов, Вагиз Хидиятуллин Олег Романцев, Георгий Ярцев.