— Примерно так Николай Петрович, мы и должны были играть с «Шахтёром». Кстати, сколько можно Федю Черенкова на лавке мариновать? Видели, как он только что два голевых паса отдал?
— Я с Костей поговорю, — хитро усмехнувшись, ответил Андрей Петрович Старостин, который как председатель спортивного общества Бескова и привёл в «Спартак».
Воскресенье 8-ое апреля старший тренер объявил для команды выходным днём. Саша Калашников, мой сосед по комнате, что располагалась на последнем этаже скромного кирпичного трёхэтажного спального корпуса в Тарасовке, настаивал на посещении филармонии, которая сегодня давал выездной концерт в пивном баре «Саяны». В свою очередь я предложил посетить «бесплатную рюмочную» в Ленинской библиотеке. Но затем прибежал в комнату Юра Гаврилов и выкрикнул:
— Кто в «Саяны» со мной, тот — герой!
— А кто без тебя, то трезвая свинья? — Хмыкнул я. — Значится, так и запишем. Вы в филармонию молодое здоровье гробить, а я в читальный зал библиотеки, чтобы осенью поступить на философский факультет МГУ.
— Куда, б…? — Опешил матерщинник Гаврилов.
— Не поступлю в МГУ, пойду в ВШТ, но сегодня всё равно иду в библиотеку, — упрямо пробубнил я и добавил. — Как же там про вас гуляк поётся-то? А, вот:
— Ё…улся, — махнул на меня рукой Юра Гаврилов. — Давай быстрей, Калаш, там уже все наши мужики собрались.
Третий читальный зал государственной Ленинской библиотеки меня поразил своими размерами. На его фоне посетители казались маленькими червячками, которые шелестели бумажными листочками в поисках полезной для организма пищи. С одной стороны зал был украшен часами со знаками зодиака, а с другой нарисованным на стене панно под названием «Строители коммунизма». В представлении художников коммунизм должны были построить скульпторы, химики, инженеры, электрики, учителя и врачи. Экономистами и предпринимателями, то есть всеми теми, кто разбирался в экономике, товарищи художники побрезговали. Ведь ещё товарищ Ленин рассматривал деньги, как временное зло, которое скоро отомрёт, поэтому в стране и появились за короткий срок первые в мире купюры по 100 миллионов рублей.
«Что таращится? — спросил я сам себя. — Схватил подписку „Советского спорта“ за десять лет и вперёд». На удивление читающего народа в зале было видимо-невидимо, поэтому мне с большим трудом, забравшись в самый угол у стены, удалось найти свободное место.
— Не занято? — Спросил я у девушки, которая сидела через место, обложившись стопкой книг.
— Нет, — не глядя на меня ответила она, что-то записывая в большую тетрадь.
— Курсовая? По какой теме? — Спросил я, чтобы завязать небольшое знакомство, на тот случай если вдруг захочется куда-нибудь отойти.
— Культура и философия Серебряного века. — Посмотрела на меня незнакомка большими светло-серыми глазами, а её пепельные волосы, уложенные в высокую причёску, как будто бы подчёркивали, якобы и она сама только что перенеслась из тех далёких времён. — Вам что-то об этом говорит? — Спросила она с вызовом.
— Брюсов, Бальмонт, Блок, Мандельштам, Гумилёв, Ахматова, Есенин и Маяковский. Дальше можно не пытать, не скажу, так как не знаю.
— А я думала, вы кроме своего спорта больше ничем и не интересуетесь, — усмехнулась незнакомка, кивнув на стопку спортивной периодики, и снова углубилась в свою работу.
«А мне пока не до Гумилёва с Ахматовой, — мысленно ответил я незнакомке. — Мне бы с футболом семидесятых годов разобраться, которого я в силу возраста не видел. Кто есть кто, что собой представляют тбилисское, московское, киевское и минской „Динамо“. В каком состоянии сейчас находится ворошиловградская „Заря“, в каком ЦСКА, в каком московское „Торпедо“. Что в спортивной жизни происходило в последние пять лет? Вот что для меня сейчас важно».
Немного пожелтевшие страницы, в которые я углубился словно в детективный роман, мне сообщили много интересного. Например: наша сборная пролетела мимо чемпионата Европы 1976 года, проиграв в предварительном четвертьфинале сборной Чехословакии, но Лобановского никто с занимаемой должности старшего тренера не снял. Всё же он со своим «Динамо» выиграл Кубок кубков и Суперкубок. Более того его сборная собранная на основе киевского «Динамо» заняла третье место на летней Олимпиаде в Монреале. Но затем необъяснимо главную команду страны возглавил Никита Симонян и, по сути, провалив отборочный турнир к чемпионату Мира 1978 года в Аргентине, тоже не был снят!