В угаре мыслей, пока друг не подаст тебе руку.
Тишина окутывала Дворец Культуры. Шёл ноябрь.
Шёл ноябрь странного, нелёгкого года, который начинался так хорошо, но непонятно чем грозил закончиться. Год перемен и внезапных поворотов: ещё в самом его начале, под звон с Часовой башни, они пили шампанское за свободу и вечно живое искусство, ещё в августе в их компанию вошёл знаменитый Алексей Лунев, ещё совсем недавно явилась свету его эпиграмма на - страшно подумать, но - понятно на кого (копия хранилась и у Адель в ящике под кроватью). И вот теперь... Пусто. Почти никого. Только отзвук тихих голосов долетал откуда-то из глубин Дворца.
Один голос, женский, раздался громче, настойчивей. Похоже, он приближался сюда.
Фройляйн, - почти сразу поняла Адель. Что-то, похоже, раздосадовало её: голос звучал недовольно, почти озлобленно. Она отвечала кому-то - кому-то из оставшихся там, - переругивалась с ними, но их слов было уже не расслышать отсюда.
Минута - и сама Рита появилась в дверях. На скулах - два красных пятна, ноздри гневно раздуваются; сложив руки на груди, она плотно куталась в шаль. На пороге она ещё оглядывалась, но, заметив Адель, кивнула ей и, кажется, совсем не удивилась, что та здесь.
- Придурки, - пояснила Рита, мотнув головой в сторону двери.
- А что случилось?
- Ничего, просто сборище придурков и трусов, которым бесполезно что-то говорить, - она передёрнула плечами. - Обычное дело. Мужчины никогда ничего не понимают.
Видимо, кто-то только что обидел её брошенной фразой, в такие моменты фройляйн могла быть весьма резкой. Не зная, о чём всё-таки шёл разговор, Адель осторожно предположила:
- Сейчас такое время... Все на нервах - эти исчезновения, аресты... Всем несколько не по себе.
- Да знаю, - отмахнулась Рита и вдруг остановила на ней взгляд. - Адель, пойдём напьёмся.
- Вдвоём? - растерялась она.
- А что такого? - рассмеялась фройляйн. - Если мальчики так боятся, что мы их скомпрометируем, не будем смущать их лишний раз. Пойдём, найдём какое-нибудь симпатичное местечко. Должны же они быть и при идоле.
Адель невольно вздрогнула: легко же у неё получается бросить вот так запросто. Рита уловила её замешательство и оглянулась с хитрой улыбкой:
- Или ты против?
- Нет, не против, - поспешно возразила Адель и последовала за Ритой.
Местечко действительно нашлось - уютная кафешка с цветами на окнах и ненавязчивой музыкой из недр помещения, какая-то песенка из прежних времён. Но им обеим, конечно, было мало, а потому после кафешки, после холодного зимнего воздуха ринордийских улиц и мутных фонарей, желтеющих сквозь сумрак, как-то незаметно они переместились в квартиру Риты. Адель даже упустила, когда и кто из них так решил.
- Ну что, продолжим? - Рита, смеясь, отбросила шаль на спинку кресла. - Красное вино, белое, коньяк?
- На твой выбор, - улыбнулась Адель. Рита, по всей видимости, уже была изрядно пьяна, но ей шло. Да и сама Адель чувствовала себя раскованнее: ну и что, что фройляйн - это дива, купающаяся в лучах всеобщего признания и восхищения, а она сама - всего лишь студентка училища (опасалась бросать, вдруг пригодится), иногда после занятий забегавшая в Дворец культуры, где собиралось вечерами всё это влекущее к себе общество.
- Тогда тебе белое, мне красное, - распорядилась Рита. - Будет символично!
Она исчезла на минуту. Адель, всё так же улыбаясь, осмотрелась по сторонам. Трудно сказать, что именно показалось символичным фройляйн, но красное тут и впрямь бросалось в глаза. Красный платок на подоконнике, там же, рядом, красные гвоздики в вазе... Странное дело: власти часто эксплуатировали эти цветы в торжественных случаях, но здесь, в этой комнате, гвоздики не вызывали ассоциаций ни с парадами, ни с площадями, ни с чем таким.
Рита снова появилась на пороге с наполненными бокалами, проследила за взглядом Адель и, наверно, поняла ход её мыслей.
- Украли мой цвет, сволочи, - кинула она скорее пренебрежительно, чем злобно.
- Ты любишь красный?
- Это цвет огня, - пожала плечами Рита.
- А я думала - любви, - пошутила Адель.
- Нет. Огня, - упрямо повторила фройляйн. - Огня и борьбы. Тех, кто пал в этой борьбе, но всё равно победил.
- Да уж, куда там всяким сантиментам, - негромко засмеялась Адель. Меньше всего ей хотелось сейчас быть неверно понятой и чем-то обидеть Риту. Та, впрочем, всё поняла верно.
- Нет, настоящая любовь - это великое дело, не спорю, но её почти не бывает. А в наше-то время - так тем более, - какое-то время фройляйн задумчиво смотрела в вечернюю мглу за окном, потом губы её вновь изогнулись в улыбке. - Хотя есть, конечно, исключения. Вот Кобалевы, например.