Она едва начала целиться, как позади и несколько сбоку послышалось настойчивое шуршание. Китти чуть покосилась в ту сторону: здесь, сейчас это мог быть только один человек. И уж точно, никто другой не стал бы сидеть вот так на краю сваленных горкой шиферных листов. Придурок. Как можно ни во что не ставить свою жизнь, Китти понимала, но рисковать ею таким глупым образом...
- У тебя, кажется, пары кончились? - ровным тоном спросила она.
- Ну да, - протянул Феликс.
- Тогда почему ты здесь?
- Просто... - незамутнённая невинность в голосе, потом с вызовом. - А что, нельзя?
- Лучше бы ты подождал, пока я закончу.
Он усмехнулся.
- А что иначе?
- Ничего. Но ты меня отвлекаешь.
- Да ладно, я же просто сижу тут. Стреляй, пожалуйста.
Китти снова чуть покосилась в его сторону.
- Вообще-то там не надо сидеть.
- Да-да, знаю, видел табличку, - пренебрежительно кинул Феликс. - Если не делать ничего из того, что запрещено, знаешь, во что они превратят тебя? В винтик системы, да. В маленький послушный винтик.
Китти вздохнула:
- Там не надо сидеть, потому что это неустойчивая и шаткая конструкция, а не потому что запрещено.
- Ну что ж... - судя по звуку, спрыгнул на землю. Похоже, более менее удачно.
Держа пистолет наготове, Китти ждала пока Феликс отойдёт или хоть как-то стабилизируется в пространстве: от этого человека можно было ожидать чего угодно.
- Как же ты врагов будешь расстреливать, если тебя всё отвлекает? - осведомился он всё тем же добродушно-насмешливым тоном.
Китти замерла на момент, прикидывая, насколько велика вероятность, что Феликс что-то знает. Но пришла к выводу, что невелика: неоткуда ему знать. Просто прикалывается, умник.
- Во-первых, не смешно, - проговорила она холодно, но ровно. - На некоторые темы не стоит шутить, господин Шержведичев. Во-вторых, ты бы поосторожнее кидался подобными фразами в своём окружении. Будь на моём месте кто-то другой, он бы тебе припомнил при случае.
Феликс рассмеялся:
- Да-да, я догадываюсь, что в твоём чёрном списке я стою на первом месте.
- Ты? - удивилась Китти. - Нет... тебя там нет. Ты вроде ещё ничего плохого мне не сделал.
- То есть, надо понимать, в принципе такой список есть, - отметил он с любопытством.
- Есть.
- Интересно, кто же удостоился чести туда попасть?
Она помолчала.
- Были разные люди. Поверь, тебе в их числе лучше не быть.
- И что ты с ними сделаешь, если встретишь? - продолжал он с иронией.
Китти помолчала ещё.
- Думаю, я их не встречу.
Она подняла пистолет и одну за другой выпустила десять пуль в мишень - в самый центр. Так получалось редко, но что-то наполнило её сейчас, что-то искало выхода и простора и нашло его в грохоте выстрелов и пробитых дырах.
Затих последний отзвук в ушах, зазвенела тишина, и Китти услышала, что Феликс тоже молчит. Видимо, и он не ожидал. Чуть склонив голову, так же ровно, как прежде, она спросила:
- Вы действительно хотите нажить врага в моём лице, господин Шержведичев?
- Можно и врага, я бы не отказался, - Феликс обогнул её со спины, возник по другую сторону. - Ещё лучше наоборот. И кстати, классно стреляешь.
Поезд всё не приходил и не приходил. Он редко проезжал мимо Ниргенда - раз в три недели, - стоял две минуты, а потом мчался дальше на юг - в Ринордийск. Китти подумала сначала, не спутала ли она дни, - это легко, когда каждый предыдущий похож на следующий. Но староста объяснил:
- Они тут часто запаздывают. Особенно если буран разгуляется - тогда может и несколько дней не ехать. Застрял, видно, на пути.
Что ж, ещё неделя до формального окончания практики у неё была в запасе. Чуть меньше: до Ринордийска поезд идёт три дня. Оставалось только ждать. Должен же он когда-нибудь появиться.
План репортажа был доделан и покоился на столе, рядом со свечкой. Блёклый красноватый огонёк иногда вздрагивал, приводя в движение круги бледного водянистого света. Сама Китти не делала уже ничего: просто лежала на лавке и, не мигая, наблюдала игру теней на потолке. Было слышно, как за стеной свистит метель. Она не пускала наружу, швырялась ветром и снегом и только и оставляла, что лежать вот так, теряя счёт часам, путая пространство и время, погружаясь всё больше в зыбкий омут полуяви-полусна, медленно переставая существовать как что-то отдельное и живое. Пока пришедший поезд не разорвёт своим свистом безвременье, всё так и будет - целую вечность. Феликс бы здесь точно загнулся.