Киллер правил прямо вперед, зная, что рано или поздно найдет дорогу.
Кобылка прижала уши и бежала словно щенок на прогулке.
Киллер пробормотал короткую молитву Гермесу.
Из Меры вели четыре дороги. Северная – к опасности; Оракул мог не уточнять.
Джерри обернулся полюбоваться на зрелище: розовые гранитные стены и красно-розовый городок, карабкающийся вверх по склону холма к дому Оракула на самой вершине. Странное и на первый взгляд неестественное смешение зданий всех эпох и стилей из дерева, красного кирпича и теплого камня, с крышами из яркой меди или матово-красной черепицы каким-то образом сочеталось в уютное и красивое целое. На западе – там, где солнце собиралось на выход, чтобы делать свое дело где-то в других местах, – небо окрасилось золотом.
Джерри бросил бесполезный башмак Киллера в хвост повозки и нашел у себя в мешке моток бечевки. Склонившись, он привязал жезл к лодыжке Киллера, и тот пробормотал что-то в знак благодарности.
Повозка обогнула одну рощицу, проехала низиной между двумя другими, и скоро под колесами мелькнула голая земля – они ехали по узкой дороге, вьющейся меж деревьев.
– Хочешь править? – предложил Киллер.
Сдурел он, что ли? В отличие от Джерри Киллер знал лошадей вдоль и поперек. Значит, это просто намек: Киллер отчаянно старается играть непривычную для него роль послушного подчиненного, а не отдавать приказы.
Джерри и сам бы мог догадаться.
– Нет, – ответил он и перебрался через спинку на заднюю скамью, сев спиной по ходу движения.
Дорога повернула – а может, это искривилось пространство, – и солнце оказалось справа от них. Роща становилась все гуще и вскоре превратилась в густой ельник, мрачный, как траур. Толстый слой хвои глушил звуки, и воздух, сгустившийся от смоляного запаха, стал холодным, сырым и темным.
Джерри вытащил один из «узи» и вставил в него магазин, снаряженный изготовленными в Мере пулями в серебряной рубашке. Сам он не особенно полагался на серебро, однако Киллер, да и многие другие верили в действенность серебряных пуль.
Местность незаметно менялась, а с ней менялось и освещение. Сделалось прохладнее; деревья неожиданно кончились. Джерри обнаружил, что цепляется за спинку так, словно повозку отчаянно трясет, а голова его непрестанно поворачивается из стороны в сторону. Гравий под колесами, степь со всех сторон…
– Утро или вечер? – спросил он, надеясь, что голос его дрожит единственно из-за тряски. Хоть бы утро!
– Мне кажется, вечер. – Киллер встряхнул поводьями, и они покатили чуть быстрее. – Вечер и непогода.
Гравийная дорога слегка извивалась по степи – они могли оказаться где угодно, в любой эпохе, хотя нет: такое количество гравия могли насыпать только с самосвалов – значит, они в двадцатом столетии или позже. Ни изгородей, ни деревьев – ничего, кроме травы и низких кустов, гнущихся под порывами усиливающегося ветра. Мрачные тучи нависали низко над землей.
Местность была не совсем ровной, и дорога шла все время по низине, не давая хорошего обзора. У Джерри началась легкая клаустрофобия. Ну почему это не могло оказаться славным ясным утром?
– Джерри? – обернулся Киллер. – Тебе вовсе не обязательно играть с нами, если не хочешь.
– Я знаю, – осторожно ответил Джерри.
– Ты можешь быть судьей.
Джерри рассмеялся: ловушка для новичка.
– Ни за что! Я буду драться за тебя и надеяться на быструю победу.
Киллер хихикнул и не ответил.
Джерри достал второй «узи» и зарядил его, потом нашел дротики – он надеялся, что эта предосторожность окажется лишней, однако за холмами вполне могли таиться полчища демонов. Все больше он осознавал, каким дилетантом оставался по этой части. Киллер – вот это специалист, а компания, собиравшаяся у Свена, служила его регулярной армией. Люди вроде него, Джерри, привлекались только время от времени, для специальных заданий. Почему же на этот раз Оракул послал жезл ему?
Пейзаж был невыразительный, неприветливый и даже зловещий.
Киллер весело насвистывал.
Да, это, конечно, был вечер: последний светлый кусок небосклона на западе быстро гас, и небо чернело на глазах. Ветер крепчал. Пыль с дороги летела прямо в глаза, и накидка неприятно хлопала на ветру. Надо было захватить что-нибудь потеплее; это только Киллеру дискомфортные условия доставляют удовольствие. Упали первые дождевые капли…
– Белый, – сообщил Киллер. – Хотя еще пощипывает.
Джерри покосился на затылок Киллера, но освещение было слишком слабым, чтобы увидеть, синего ли еще цвета его шевелюра. В Мере не существовало ни белого, ни черного цветов: окрасившийся в белый цвет жезл – первый признак того, что они во Внешнем Мире.
– Как нога?
Киллер сказал, что лучше, хотя даже жезлу требовалось больше времени, чтобы исцелить ее.
Снова тряска… Потом дорога выровнялась.
– Приехали, – сказал Киллер ему в правое ухо, и Джерри повернулся посмотреть.
Местность наконец сделалась плоской, как ледяной каток, но было уже слишком темно, чтобы определить расстояние. Прямо перед ними у дороги горел одинокий огонь. Никаких других источников света не было – один-единственный огонек в мире тьмы. Джерри перебрался назад – на место хвостового стрелка.
Потом Киллер натянул поводья, останавливая повозку. Наступила тишина, только ветер завывал. До источника света оставалось минут десять пешего ходу. Теперь уже можно было разглядеть, что это бело-голубой плафон на высоком столбе – что-то вроде ламп дневного света из времени чуть позже, чем то, откуда был родом Джерри, – освещающий небольшой коттедж и конюшню, окруженные изгородью. Дорога вела прямо к воротам – сомневаться в направлении не приходилось, – и Киллер, отвязав жезл от ноги, покорно ожидал дальнейших распоряжений.
Во дворе дорога упиралась в конюшню; по левую руку от нее располагался коттедж, а между коттеджем и конюшней – маленький сарайчик. Двор был ярко освещен, но в окнах не горело ни огонька. Даже в такой ветер скрип их колес, несомненно, должен быть слышен издалека, так что они – идеальная мишень для тех, кто может сидеть в коттедже. Ступени, ведущие на крыльцо, означали высокий пол и хороший обзор выше уровня изгороди. Они могли бы выйти из повозки и подойти пешком – только не с распухшей лодыжкой, как у Киллера. Он мог бы подобраться к дверям, пока его прикрывает из-за изгороди Киллер, но привязать кобылу было некуда, разве что к фонарному столбу. К тому же кобыла наверняка не приучена к ружейной стрельбе, а на такой плоской как блин местности это означает, что они могут никогда не найти ее.
Киллер вернул ему жезл, продолжавший слегка покалывать ладонь. Джерри достал лазерный пистолет и проверил аккумулятор – индикатор не загорелся.
Значит, они находятся самое позднее в начале двадцать первого века, а электрический свет – гарантия того, что ружьями пользоваться можно. Это хорошо: с мечами слишком много возни.
– Куда править, босс? – спросил Киллер.
– Куда? Прямо им в глотку, – ответил Джерри. У самых ворот он соскочил на землю, распахнул створки и отступил, пропуская повозку. Киллер, как заправский возница, пролетел мимо дверей коттеджа и круто развернул повозку, оказавшись снова лицом к крыльцу. До сих пор по ним никто не стрелял…
Джерри поднялся на крыльцо и ударил жезлом в дверь, стоя сбоку – как его учили. Он ждал, чувствуя, как напряглись все нервы. На крыльце возвышалась небольшая поленница, и еще несколько штабелей дров выстроилось у стены. Осторожно вытянув руку, он повернул ручку и толкнул дверь – дверь со скрипом отворилась в пустоту.
– Эй, есть кто дома?
В мешке лежал фонарик, которым можно было бы посветить, если только батарейки не сели, но мешок он оставил в повозке. Он сунул руку в дверной проем, пошарил по стене и наткнулся на выключатель. Вспыхнул свет. В помещении никого не было. Он рывком пересек комнату и распахнул по очереди две выходящие в нее двери – за ними оказались спальни. Если только под кроватями не прятались пожилые леди, коттедж был пуст. Он вернулся на крыльцо и позвал Киллера – тот спрыгнул с повозки, оступился, чертыхнулся, скривившись, и на одной ноге запрыгал проверить сарай и конюшню.