ально смотрели на своего лидера, ожидая его решения. - Хорошо, мы уйдём, - решил наконец Файсаль. - Ну вот и идите. И желательно без резких движений: мои ребята нервные, - с ухмылкой предостерёг участников акции начальник охраны. - Угу, - в ответ на это молодой композитор лишь коротко кивнул. Протестующие вереницей потянулись на выход и тут произошло нечто совсем непредвиденное: кто-то из демонстрантов по чистой случайности сделал какой-то непредсказуемый жест, ответом на который стал выстрел... На моих глазах Файсаль аль-Фатхи вдруг пошатнулся, как-то нелепо взмахнул руками и, судорожно глотнув ртом воздух, словно выброшенная на сушу рыба, рухнул на раскалённый асфальт... Охранники бросились к нему. Среди участников акции протеста началась паника. Я моментально выскочил на улицу. Краем глаза я успел заметить, как Юсуф аль-Мирджаби дрожащими пальцами набирает на мобильном номер Скорой... - Разойдитесь! - выкрикнул я, беспощадно расталкивая всех локтями. - В сторону! Совершено бесцеремонно отпихнув начальника охраны, я наконец пробился к Файсалю. - Казимир, - едва слышно простонал юноша, узнав меня. - Казимир, Музаффар невиновен... - Знаю, - на ходу обрывая рукав рубашки, дабы остановить кровотечение, кивнул я. - Где Альфард? - Там, где вы её никогда не найдёте, - на окровавленных губах Файсаля появилась лёгкая тень улыбки. - Но она жива... И Музаффар тоже должен жить... - И ты - в том числе, - заявил я, наскоро прикидывая как бы получше перевязать рану. Но медицинская помощь моему товарищу уже была не нужна. Глаза молодого композитора в один короткий миг стали какими-то холодными и безжизненными, будто бы хрустальными. И от этого ледяного хрусталя отражались солнечные лучи. Лучи, которые уже не грели... Из-под пиджака юного композитора выскользнула нотная тетрадь, её зелёная обложка была залита кровью. Где-то вдали завыли сирены Скорой... Несмотря на то, что они примчались в рекордно короткие сроки, врачи не сумели спасти молодого ливийца. Файсаль умер. Погиб из-за нелепой случайности. Его тело накрыли белым покрывалом и положили на носилки. Демонстранты и охрана суда в немом ужасе смотрели на труп. Наконец Скорая уехала. Остатки протестующих стали потихоньку расходиться. Установить кто стрелял так и не удалось. Даже я, будучи свидетелем всего происшедшего, не мог со стопроцентной уверенностью утверждать, какой охранник произвёл тот злосчастный выстрел, унёсший человеческую жизнь. Подавленный и глубоко потрясённый я возвратился в здание суда. А заседание продолжалось, несмотря на разыгравшуюся прямо во дворе трагедию. Около половины третьего судья объявил перерыв. В коридор, едва переставляя от усталости ноги, вышла Умм Хурейр Фатах. Она была бледна и ужасно измучена. - Ну что? - бросился к ней я. Адвокат лишь махнула рукой. - Они, как я и говорила, повесили на него убийство Арифа аль-Сибди. Пистолет Карима ибн Вагиза фигурирует в деле как зарегистрированный на Музаффара и экспертиза подтвердила, что именно из этого оружия застрелен Ариф. Я резко обернулся на Юсуфа аль-Мирджаби и прочёл на его лице неподдельное изумление. - Так значит, это вы всё подстроили? - гневно спросил я. - Вы хоть знаете, что все факты против Альфард? Музаффар просто покрывает её. Даже Файсаль аль-Фатхи подвердил это. Следователь молчал - кажется, он и вправду был потрясён. - Файсаля убили, - словно невзначай заметил возникший из-за спины господина аль-Мирджаби Али. Я пристально посмотрел на него, желая прочесть мысли. Между тем к Юсуфу аль-Мирджаби вернулся дар речи. - Я ничего не подстраивал! - воскликнул он. - И вообще впервые слышу о подобном! Сахим! Сахим! Иди сюда и скажи, что за чертовщина происходит с оружием Карима. Но эксперта Сахима нигде не было. Он словно сквозь землю провалился, хотя я точно помнил, что вначале судебного заседания он присутствовал. Юсуф аль-Мирджаби раздосадовано сплюнул - эксперт был ему очень нужен. - И где его только шайтан носит, - пробормотал следователь. - Но ваши обвинения голословны, Казимир, я не имею к произошедшему ни малейшего отношения. - Сильно сомневаюсь, - с сарказмом изрекла Умм Хурейр Фатах. - Впрочем, меня и не особо волнует, кто вот так вот подставил моего подзащитного. Я всё равно добьюсь его освобождения. - Это невозможно, - покачал головой Али. - Его вина неоспорима. - Он сознался в том, что оболгал себя и написал признание под давлением, - гордо вскинув голову, заявила адвокат. - И вы считаете это достаточным для оправдания? Не смешите меня! - фыркнул мисуратец. - У меня ещё не все козыри задействованы, уважаемый, так что посмотрим ещё как карта ляжет, - Умм Хурейр Фатах явно не собиралась сдаваться. - Посмотрим, посмотрим, - Али тоже не думал уступать. Я же осторожно взял адвоката под локоть и отвёл в угол. - Вы видели то, что произошло во дворе? - я всё ещё так и не отошёл от пережитого. - Тот кошмар во время заседания? Разумеется, - кивнула девушка. - Я видела как его убили... Файсаля аль-Фатхи. Как я теперь скажу об этом Музаффару - это ведь убьёт его... - Вам его жаль? - да я просто мастер задавать неоднозначные вопросы неожиданно даже для самого себя. - Файсаля? Конечно. Не могу поверить в то, что каких-нибудь пару часов назад он был ещё жив, а сейчас его уже нет... Глупая смерть... Нелепая... Перед моими глазами вновь отчётливо встала недавняя картинка - умирающий Файсаль в окружении перепуганных и взволнованных людей. И кровь. Кровь на рубашке, кровь на обложке нотной тетради, кровь на мостовой. » И Музаффар тоже должен жить», - такими были последние слова молодого композитора. Должен жить. Жить. Я закусил губу почти до крови и, быстро моргнув, не позволил пролиться набежавшим на глаза слезам. - Убийцу ведь никто не вычислит, - с горечью и досадой выдавил из себя я. - Ну, если этим дело заняться всерьёз, то, может, и вычислят, - не была столь категорична Умм Хурейр Фатах. - Только вот кто этим всем займётся? - и чего это я вдруг стал таким пессимистом? - Юсуф аль-Мирджаби, - со стопроцентной уверенностью ответила адвокат. - А почему не вы? - наши взгляды пересеклись. Я стоял так близко от собеседницы, что мог разглядеть каждую родинку на её лице и от моего взора не укрылись глубоко запавшие глаза девушки, очерченные тёмными кругами, словно у панды, что издали было не так заметно. Умм Хурейр выглядела больной, несмотря на то, что изо всех сил бодрилась и умело скрывала свою болезненность под макияжем. - Дело Музаффара - моё последнее дело, - чуть слышно ответила ливийка. - Вне зависимости от того, выиграю я его или проиграю, больше я не возьмусь никого защищать. Хотя бы потому, что просто не успею. «Не успеет? Почему?» - озвучить свои мысли я не успел, так как к девушке подошёл какой-то высокий, хорошо одетый мужчина со смуглой кожей и блестящей лысиной на голове. - Извините, что перебиваю, уважаемый, - вмешался в разговор незнакомец, -, но я украду у вас на время госпожу Умм Хурейр. Надеюсь, вы не будете против? - Если только сама Умм Хурейр не имеет никаких возражений, - ответил на это я. Адвокат лишь улыбнулась и покачала головой. - Я ненадолго, - пообещала она и удалилась в сопровождении высокого мужчины. Я перевёл взгляд на настенный часы. До конца перерыва оставалось чуть менее десяти минут. Быстрым взором я окинул присутствующих. Люди во всю обсуждали заседание и в коридорах стоял гул. Присутствующих было немного: несколько свидетелей, Юсуф аль-Мирджаби, Али, трое важных напыщенных судей, мрачноватый прокурор с массивной бульдожьей челюстью, чей тяжёлый взгляд повергал в уныние даже самого отъявленного оптимиста, и Умм Хурейр Фатах. Сахима среди них не было. Куда же он мог деться прям посреди заседания? Мысли о пропаже эксперта настолько увлекли меня, что и сам не заметил, как на плечо легла чья-то холодная рука. От неожиданности я чуть было не подпрыгнул. - Извините, что напугала, - за моей спиной стояла Умм Хурейр. - А, не страшно, - заставил себя улыбнуться я и покосился на человека, с которым только что беседовала адвокат: - А кто этот господин, если не секрет? - Очень важный свидетель. Музаффар после того, как побывал в плену, попал в госпиталь на месяц. Потом последовала реабилитация, весьма длительная при чём. Здоровье моего подзащитного было сильно подорвано и он подхватил воспаление лёгких. Музаффар снова попал в больницу, снова пролежал там долгое время, посл